— Я знаю об этом, — тихо произнес Хендерсон, ковыряя ковер носком ботинка. — Я еще находился на службе, когда случились первые исчезновения.
Не обращая внимания на его слова, Брансон продолжал:
— Я решил проверить все подробнее. Бог знает почему, может быть, просто у меня оказалась более упрямая и подозрительная натура. А может быть, у меня просто не было норы, где я мог бы отсидеться, свернувшись клубком. Как бы то ни было, я приехал в Бельстон и обнаружил, что преступление, в котором считал себя виновным, судя по всему, там не совершалось, а информация о находке его следов оказалась ложью.
— Для чего ты все это мне рассказываешь?
Брансон ответил, внимательно следя за выражением лица собеседника:
— Если все исчезнувшие бросились в бега по причинам, сходным с моей, то неплохо бы каждому из них проверить доказательства собственного преступления. Могу поклясться, что результаты окажутся весьма занимательными. Возможно, объединив усилия, мы поймем, что на самом деле произошло.
— Поэтому ты и приехал сюда? — спросил Хендерсон.
— Да.
— Ты сумел отыскать еще кого-нибудь?
— Нет. Остальные либо исчезли без следов, либо находятся слишком далеко. Я вышел на тебя только по счастливой случайности. Было бы обидно упускать счастливый случай, ведь такие выдаются крайне редко. Но он не даст нам ничего, если мы оба не будем друг с другом предельно откровенны.
— Этот шаг сделал ты, а не я.
— Да, я первый рассказал тебе о своих причинах. Я также могу дать тебе прекрасный совет: если на твоей совести что-нибудь висит, то лучше проверь это со всей возможной тщательностью. Я готов поставить десять к одному, что ты не сумеешь доказать, что этот случай имел место в действительности, хотя твое сознание будет отчаянно убеждать тебя в обратном.
— Я не считаю описанную тобой проверку убедительной, — возразил Хендерсон. — Она убедительна только на твой взгляд. Ведь ты всего лишь ищешь доказательства того, что ты свихнулся, потому что свихнувшимся быть легче, чем убийцей. Но мне этого недостаточно.
— Не могу с тобой не согласиться, — спокойно заявил Брансон. — Именно поэтому завтра я собираюсь окончательно решить данный вопрос.
— И каким же образом?
— Я переложу решение на плечи полиции.
— Ты собрался идти сдаваться?
— Ни за что на свете! Я признаю свою вину не раньше, чем они мне ее докажут. Нет, — он улыбнулся и продолжил, — я собираюсь просто позвонить по междугородному телефону в полицейское управление Бельстона и поговорить с ними. Если они не проявят интереса к сообщению об убийстве или будут сильно озадачены, то все встанет на свои места, а я обрету надежное доказательство того, что просто свихнулся.
— А потом?
— Я постараюсь понять, что могло послужить причиной этого сумасшествия. Если удастся, я даже попытаюсь что-нибудь с этим сделать. У меня совершенно нет желания получить новый кошмар в будущем.
— Логично, — согласился Хендерсон. Он перестал теребить ногой ковер, опять сел на место, закурил новую сигарету и задумчиво посмотрел на своего собеседника.
— Ладно, давай ради эксперимента предположим, что ты невиновен, как новорожденный, — в конце концов произнес он. — Ты хочешь узнать, откуда у тебя появилась память о несовершенном убийстве. Но знаешь ли ты, где начать искать корни этого происшествия?
— Конечно, дома.
— Прямо у себя в доме?
— Нет. Я имею в виду наше место жительства. Дом, институт или что-нибудь посередине. В общем, где-то там. Единственная другая зацепка — это Бельстон. Но если тамошняя полиция ничего не знает…
— Отлично! У тебя есть даже предположение, где следует искать. А что именно искать?
— На данный момент я понятия об этом не имею, — признался Брансон. — Но если окажется, что полиция Бельстона не имеет ко мне никаких претензий, то я просто вернусь домой и попытаюсь докопаться до истины на месте. Я не профессиональный детектив, и мне придется многое делать по наитию, уповая лишь на Бога и на удачу.
Хендерсон переварил это и задумчиво сказал:
— Хотел бы я, чтобы здесь оказался Мэрсоу.
— Кто это такой?
— Один знакомый парень. Он работал в отделе бактериологического оружия. Я слышал кое-какие странные слухи, ходившие там. Говорят, что они изобрели какой-то вирус, который сводит людей с ума. Возможно, просто произошла утечка этой гадости? Да, Мэрсоу мог бы рассказать нам об этом немного подробнее.
— Нам? — переспросил Брансон, ухватившись за слова Хендерсона.
— Конечно, это исключительно твоя проблема, но ведь обсуждаем мы ее вместе, не так ли? — вывернулся тот.
— Соглачен. Только это пока нас никуда не привело. И знаешь почему?
— Почему же?
— Я неоднократно поддевал тебя, и тебе это не нравилось. Ты слишком уклончив в своих ответах. С самого начала ты практически ничего не сказал о себе.
— Ну, я имею полное право хранить…
— Ты что-то скрываешь и хочешь оставаться в безопасности до тех пор, пока это не раскроется. Ты явно заинтересовался моей историей, начал проявлять сочувствие и понимание, втайне надеясь, что все рассказанное мной — правда. Но ни на что большее ты не рискнул. Я тебя вполне понимаю — весь этот разговор может быть простой приманкой, на которую тебя хотят поймать. Но трусость — не украшение мужчины.
— А вот об этом…
— Слушай меня внимательно, — твердо приказал Брансон. — Давай предположим, что ты находишься в таком же положении, что и я. Но ты не рискнул заявиться на место преступления или просто не подумал о такой возможности. Ясно, что ты не хочешь создавать себе неприятности, сознавшись в преступлении и назвав имя жертвы. С твоей точки зрения, это бы явилось достаточным доказательством вины.
— Да, но…
— Однако предположим, что ты все-таки признаешься мне в убийстве, изнасиловании или ограблении банка. Предположим, я сразу же побегу доносить об этом в полицию. Знаешь, что они сделают? Они проведут меня в кабинет, будут улыбаться до ушей, слушая мой рассказ. Может быть, они даже усадят меня в кресло и предложат кофе. А потом они захотят узнать подробности твоего преступления. А я скажу, что не знаю этого. Тогда они просто выкинут меня из кресла, отберут кофе и пинком вышвырнут за дверь.
Если же они после этого все-таки явятся к тебе, что ты им скажешь? Ты будешь все отрицать и заявишь, что я просто сумасшедший. Думаю, что полиция на этом и успокоится, перестав копаться дальше. У них и так по горло работы, чтобы терять время на выслушивание психов.
Хендерсон потер подбородок и взъерошил ладонью волосы. Он выглядел совершенно озадаченным.
— И что ты хочешь, чтобы я ответил на этот бред?
— Мне не надо имен, дат и прочих подробностей. Я хочу получить четкий ответ на прямой вопрос. Точнее, даже на два вопроса. Во-первых, действительно ли ты уверен в том, что кого-то когда-то убил? И во-вторых, нашел ты какие-нибудь доказательства этого преступления и пытался ли их искать вообще?
После продолжительной паузы Хендерсон ответил:
— Да и нет.
8
Брансон поднялся со стула и сказал:
— Вот именно это я и хотел от тебя услышать. Очень трудно плыть одному в лодке по океану иллюзий. Намного спокойней знать, что ты в этой лодке не один. А что чувствуешь ты?
— То же самое.
— Жаль, что мы не можем добраться до других. Вдвоем мы бы смогли заставить их говорить. И тогда нам бы удалось хоть немного приблизиться к ответу на вопрос — что так подействовало на наши мозги?
Он начал оглядываться в поисках пальто и шляпы.
— Ты собираешься уходить? — спросил Хендерсон.
— Да, вечеринка окончилась. Надо же мне идти устраиваться на ночь.
— Куда ты поедешь в такой час?
С удивлением взглянув на часы, Брансон поднял брови и покачал головой:
— Да, ночлег сейчас будет найти достаточно нелегко. В крайнем случае я могу подремать и в зале ожидания на вокзале.
— Ты разве не на машине?
— Нет, я оставил ее жене.