В своем последнем превращении ригелиане обрели форму единого облака разрозненных молекул.
Поудобнее устроившись в кресле, разъездной телерепортер загнусил:
— Не успел я сунуть нос в офис, как директор студии сцапал меня и велел без промедления мчаться сюда и дать затаившему дыхание миру честный и беспристрастный крупный план инопланетного вмешательства. На полпути меня задержали наши ВВС и на несколько часов отсекли от района боевых действий. «Что же, — спросите вы, — обнаружил я по прибытии?» — Он фыркнул — иронически и печально: — Свалку горящих бревен вокруг гигантской воронки! И — ничего более. Ни сосиски…
Вытянув свой почти бесконечный носовой платок из кармана, Кампенфельдт возил им по лбу.
— Мы здесь держимся на расстоянии протянутой руки от всего цивилизованного. У нас нет ни телефона, ни радио, ни видео. Так что я даже не знаю, о чем вы говорите.
— Похоже на то, — пустился в объяснения репортер, — что они разбросали своих шпионов ночью по окрестным паркам. Долго они не рыскали. Двадцать шагов и клэнси сцапали их.
— Че?
— Ну, значит, копы, — пояснил другой. — Мы взяли лиц первой пары по утренней телесводке. К нам поступил десяток тревожных звонков от очевидцев, опознавших Джонсона и Грира. Мы решили, что названные Джонсон и Грир были не в себе. — Тут он саркастически хмыкнул.
— Временами я о себе думаю то же самое, — признался Кампенфельдт.
— Затем, полчаса спустя, следующая станция в цепочке, бесцеремонно нарушив авторские права, также продемонстрировала Джонсона и Грира. Следующие сенсации доходили через каждые десять минут. К десяти часам появилось уже четыре пары наших героев дня, и все были схвачены в похожих обстоятельствах — они засветились в общественных парках. Создалось такое впечатление, будто весь окосевший мир вознамерился стать Джонсоном или на худой конец Гриром.
— Но только не я, — заартачился Кампенфельдт. — И никто из наших. Ни за какие коврижки.
— Ценность новостей об этом происшествии, естественно, возрастала с каждой минутой. Придя к соглашению, станции включили всю восьмерку в утренний рекламный блок. Единственной нашей мыслью было попридержать что-то напоследок. Чины военной разведки в Вашингтоне увидели трансляцию, надавили на местных копов, сложили два и два и получили, как говорится, четыре — если не сказать — восемь.
— И потом?
— Они очень серьезно заинтересовались всеми этими Джонсонами и Грирами. Они дали им то, что некоторые называют, посмеиваясь в кулак, обхождением. Ну, те отвечали, как полагается, только ничего из сказанного смысла не имело. Один из гостей предпринял попытку к бегству, естественно, неудачную, поскольку был сражен на самом старте. Он так и оставался Джонсоном, когда шмякнулся оземь, но уже через минуту его тело превратилось в нечто несусветное. Вы бы видели — у вас бы желудок вывернуло.
— В таком случае, отказываюсь от подробностей, — поспешил заверить его Кампенфельдт, оглаживая свое брюхо.
— Вот тут-то у всех глаза и раскрылись. То, что никак не может принадлежать этому миру, ясное дело, должно явиться из какого-нибудь другого. Власти обошлись очень круто с оставшимися семерыми, которые держали себя в руках, пока не поняли, что их раскололи. После чего они тотчас же предпочли смерть бесчестию, оставив нам восемь порций студня и никаких комментариев.
— Фу ты! — вырвалось у Кампенфельдта.
— Наш единственный ключ лежал в Джонсоне и Грире. Раз уж эти существа копировали всамделишных людей, оставалось только отыскать следы по наводкам очевидцев. Тут как раз вмешались лесные братья, рассказали про ваше сообщение об исчезновении.
— Да, это я передал, — скромно подтвердил Кампенфельдт. — И скажу, положа руку на сердце, знай бы я, куда ушли эти двое, то сам бы заблудился, но искал, не переставая.
— Ну а потом прибыли ВВС. Им было приказано лишь провести осмотр. Если уж корабль был обнаружен внизу, значит, там ему и полагалось стоять — до прибытия корреспондентов. Но вы же знаете этих парней из ВВС — у них вечно руки чешутся. Они, как всегда, перестарались и не оставили ни вот такусенького кусочка металла, — обозреватель продемонстрировал свой мизинец. — И что теперь показывать в очередной сводке теленовостей? Воронку и обгорелые пни?
— Все не так уж и плохо, — заметил Кампенфельдт. — Кому по душе смотреть штуки, которые лезут к вам в постель, норовя обернуться дядюшкой Вилли? С такими тварями и вовсе не разберешь, кто есть кто вокруг тебя.
— Такого вам бы не захотелось! — Репортер ностальгически поразмышлял с минуту и продолжил: — Но симуляция, однако, была совершенной. Если бы не один досадный промах… Конечно, голых разведчиков нельзя было не заметить! — Он почесал затылок и задумчиво посмотрел на остальных. — Просто поразительно, как угораздило их выбрать местом высадки именно нудистский лагерь?