Хмурясь, Сантел снова уселся за штурвал и попытался еще раз, затем отправился проверять двигатели. Он исчез в машинном отсеке, появился минут через двадцать и снова стартовал.
— Не работает. — Он склонил голову к плечу, лицо его хранило выражение тревоги и озадаченности. — Двигатель в полном порядке. Все, как и должно быть. И тем не менее — не работает.
— Должно работать! — взорвался Лаудер.
— В таком случае, — предположил Сантел, освобождая место штурмана, — сделай так, чтобы работал.
— Я не инженер. Это твоя епархия.
— Что ж, тогда я — пас. Не могу отладить то, что не ломалось. Как устранять неисправности в механике или электронике, которых не существует? Попробуй, может, у тебя получится.
— Дайте-ка я попытаю счастья, — Вандервеен протиснулся вперед, сел за пульт управления и старательно набрал с десяток серий координат. Корабль так и не шелохнулся. Экраны оставались пусты, словно утонули в саже. — Счастье мое молчит. — Он тяжело поднялся, не выражая никаких эмоций, однако сразу как-то постарел и осунулся. — Двигатели не действуют.
Сантел поскреб в затылке:
— Не нравится мне это, капитан. Гиперпространственные переносят из пространства в пространство. Теоретически возможно лишь одно место, где они не могут работать.
— Ну?
— Непространственное или внепространственное — как вам больше придется по душе называть его. Место, которому совершенно чужды пространственные характеристики.
— Вздор, — тут же с азартом вмешался Лаудер. — Где это не бывает пространства? Всегда найдется тот или иной континуум. Где можно отыскать место вне космоса?
— За пределами мироздания, — мрачно изрек Вандервеен.
Эта сентенция загипнотизировала остальных. Они стояли бок о бок, ошалело пялясь на него, их мысли смешались, языки онемели и пересохли.
Наконец Лаудер совладал с голосом.
— Большие корабли ходят побыстрее и подальше нашего. Они могут пересекать проливы между островами вселенных. Они перепархивают из одной галактики в другую и за каждыми открывшимися пределами находят их еще больше. Всегда есть что-то, находящееся за пределами, бесконечная процессия выстроилась у дверей бытия, сияя в ночи. Творение не имеет границ.
— В самом деле?
— Нет, — однозначно заявил Лаудер.
— А можешь ты ДУМАТЬ о чем-либо вне ограничений?
— Ум человека на самом деле не способен постичь бесконечность. Ну, так и что?
— Значит, ты безапелляционно отвергаешь то, что не можешь понять. — Вандервеен внимательно смотрел на него из-под кустистых бровей. — То, что нельзя ни доказать, ни опровергнуть.
— Попробуйте сами доказать то, что вы здесь говорите, — выпалил Лаудер. По мере того как сознание его воспринимало жуткий подтекст слов капитана, он все больше терял самоконтроль.
Вандервеен отвечал ровным голосом:
— Гиперпространственный крайне эффективен, однако и он не имеет стопроцентной гарантии. То есть он работает в любом пространственном континууме. Здесь же — не действует. Вдобавок — никакой свет не проникает в данный момент за борт корабля. И никакие радиосигналы — по бортовой рации.
— Рация, — Лаудер с досадой хлопнул себя по лбу. — Совсем забыл про нее.
— Мы уже пробовали, пока ты дрых. Рация молчит, как могила. — Скрестив руки перед грудью, капитан размеренно расхаживал по рубке. — Итак, мы имеем некое место, которое по сути не является космосом, пространством в нашем понимании. Нечто холодное и стерильное. Где не существует всех гравитационных и электромагнитных явлений, о чем красноречиво свидетельствует молчание всех наших приборов. Короче говоря, то, что стоит в стороне от всего материального и от любых созидающих сил материи. Полное отрицание. Ультима Туле. Место, забытое Богом. — Он посмотрел на них, выставив бороду. — Гиперпространственные вынесли нас на обочину, и мы — за пределами вселенной.
— Что ж, — заговорил Сантел, — вот как обстоит дело, на мой взгляд. — Все вещи, с которыми мы знакомы: свет, гравитация, воздух, пища, тепло, общество и так далее, — заключены внутри корабля. По ту сторону — ничего, кроме, наверное, кораблей, рассеянных по бесконечному кладбищу мрака, сорок кораблей, тех самых, которые исчезли, не оставив ни сигнала, ни следа за три тысячи лет, после того как гиперпространственный двигатель вошел в широкое пользование. Ушли вовеки, — заунывно бубнил Сантел, видимо, получая странное болезненное удовольствие. — Во веки веков — аминь!