— То есть, — начал Тьер. — Ты хочешь сказать, что по межзвёздному пространству летают метеориты Поглотителей? А может, все метеориты, что появляются в системах — это их «зёрна»?
— Постойте, господа, — воскликнул уже я, не в силах больше слушать о сперме Поглотителей, летающей по космосу и пульсирующей, как маяки.
— Что такое, адмирал? — Навострили уши все, захлопнув пачки.
— Вы что–то знаете, командор Руди? — Вылупился на меня Тьер.
— Да, знаю! — Восклицаю, принимая новый бокал от прислуги. — Спермы Поглотителей не существует! Зато существуют поглотители спермы! Так выпьем же за милых дам!
Мужики захлопали глазами непонимающе. А затем стали по очереди расплываться хитрыми улыбками.
Поднял бокал, все потянулись следом. Звякнули хрусталём, опрокинули до дна.
— Простите нам наше невежество, адмирал, — запел Тьер, вытирая ротик салфеткой. — Вы же от всяких дел отдохнуть хотите. А мы вам о космосе всё.
Во–во.
— Кстати! — Подорвался из–за стола его дружок. — Скоро главное событие вечера, которое нельзя пропустить. Эдвард первую партию известных дамочек привёл на растерзание. Вот–вот начнётся его фирменное шоу.
— Так поспешим, друзья! — Воскликнул Тьер, хлопая меня по плечу своей хилой лапкой.
— Поспешим, друзья! — Рявкнул и я подделанным басом.
Придурки взглянули на меня с подозрением. А я двинулся за первым, стараясь не смотреть на его голый лысый зад.
Глава 4
Пошли через танцпол. Где от голых задниц и свободно болтающихся сисек вскоре у меня уже слюни потекли непроизвольно. Ещё эти взгляды порой зазывающие. Пусть чаще это скорее любопытство.
Много дрыгающихся эротично красоток миную. Некоторые в красивом белье с интерактивной краской, переливающейся всеми цветами. А порой и пропадающей до прозрачности и обнажающей, кх… кх… Все сделанные, я даже сомневаться перестал. Мысль о том, что девочка с идеальным телом может оказаться восьмидесятилетней бабкой вскоре стала приобретать навязчивость и вызывать отвращение. Не нарваться бы на такую «девочку». Они ж уже с расшатанной психикой, уставшие от жизни маразматички. Чтобы понять, это надо ещё успеть пообщаться прежде, чем она за член схватит.
Прошу не путать с вечной молодостью!
Занятие сексом со сделанной бабкой — это всё равно, что с секс–куклой. А если ещё и стонать начнёт пожилым голосом? Да я ей прям в вагину блевану.
Бррр!
Искусственные задницы, грудь, тела, кожа, глаза, зубы. Вяяя. Что я тут делаю⁈
Проскакивают прям девочки–девочками с дедами. Но это явно их эскортницы, которые даже не позволяют себе взгляды отвлечь от своих клиентов.
Мимо сцены двинули, народ уплотняется, дрыгаясь.
— Порталы отключили, — кричит Тьер мне в ухо. — Так бы быстро дошли. Но успеваем, не переживай друг мой.
А мне и не включали. Только подумал об этом, и в глаз функционал залез. В туалет можно переместиться или в покои. Интересно, и то, и то для меня в апартаментах свиноматки?
На сцене молодая на вид невысокая певичка выступает. Виляет задом и поёт, совсем как девочка двигается. Издалека не обратил внимания: на мясных ногах расставленных широко розовые кружевные трусики, спущенные до колен, растянуты. Юбочка–клёш едва сочных бёдер достигает, животик нежный оголён, на крохотной груди узкий топ, волосы розовые в хвост пушистый, чёлочка локонами вперёд, глазища огромные голубые, ресницы ионом разноцветным светятся. Голос хороший, мелодичный. Девка задаёт быстрый ритм, под который и пляшут идиоты.
Задержался полюбоваться на неё. Что–то в ней определённо есть. Как раз на полтора метра ниже встал под сцену. Так она меня увидела и ближе к краю подошла, приподнимая подол и демонстрируя свою идеально выбритую щёлку, где вторые половые губки чуточку торчат, будто роз лепесточки.
Подмигнула ещё, зараза, и пошла обратно быстрым шагом, демонстрируя сочную попку. Которую ткань юбки, подпрыгивающая от каждого шага, и оголяет. Вид сжатых долек под попкой возбудил.
— Это Ревелла, — прокомментировал один из дружков Тьера, тяжело вздыхая. — Вся натуральная, как и принято в лиге «Чистого» шоубиза.
— А сколько ей лет? — Интересуюсь.
— Двадцать два, я её поклонник, слежу за успехами…
Подрачиваю.
Мне сразу захотелось её оприходовать. Как, впрочем, и большинству собравшихся вокруг сцены гостей со свисающими языками и видимым напряжением, к которым она тоже подходит периодически и демонстрирует свою писюшку. Вот, сучка.
Слышал я о такой лиге. Довольно престижная и очень популярная лига в эстраде среди миров Первого круга, куда берут лишь натуральных, не сделанных баб. Даже для зрителей в прямом эфире проводят проверки кандидатов на кастингах. Со временем звёзды с этой лиги не выдерживают конкуренции и начинают делать себе ягодицы, сиськи, лицо. Их уличают со скандалами и вышвыривают в обычную, где деньги совершенно не те.
Расставаться с певичкой сложно, я бы ещё поглазел, но «друзья» потянули дальше. Сквозь туман стали пробираться. И вышли в новую область. Где ещё одна сцена! Тут и музыка плавно сменилась на другую.
— Дайте угадаю, тоже из «Чистой лиги», — стону, рассматривая артисток.
— Ага… — ответил какой–то левый старик в юбке с видом наркоманским.
Здесь уже толпа моих геев притормозила и стала с восхищением глазеть на выступающих.
Девять девок на сцене. Загорелые, спортивные, идеально отточенные фигуры, каблуки под двадцать см, между ног лепестки приклеены чёрные в два пальца шириной, и соски заклеены стикерами, у некоторых не полностью закрывающими ореолы. На лицах косметики с перебором, но это скорее сценические образы. Все красотки.
Вытворяют чёрте что из разряда стиппластики и акробатики. Рогатки свои раздвигают, попы топорщат, кверху задницами встают в шпагатах. Тонкая чёрная полоска едва прикрывает анальные отверстия, у некоторых края гармошек видно.
— Поспешим, — дёргают меня «свои».
Мля, член уже дымится. Я бы парочку из этих точно бы отжарил. А они сперва не замечали меня, затем стали посматривать, хитро улыбаясь. При том, что когда в образе, серьёзные мины у них.
В общем, заметили. С тоской на сердце двинул за геями дальше.
Площадь танцевальная в коридор сузилась, с обеих сторон туман наплыл, искажения пошли. Я уж подумал, что если бы здесь полезли абордажники штурмовать, то обосрались бы сразу и заблудились в трёх соснах. Мне без моих процессоров вообще не понять, куда я иду, где тут что видоизменяется в процессе, а где иллюзия.
С обеих сторон рабы на четвереньках выстроились, как церберы. Из одежды только кожаные ремни, на поводках все да с хвостами. И мужчины, и женщины. Слева и справа человек по пятьдесят, поводки уходят в туман, поэтому хозяев не видно. А эти статуями сидят, взгляды устремлены вперёд, никто на нас не фокусируется.
Выходим в новую область, и мощнейший гам окутывает вместе с атмосферой. Нечто похожее на амфитеатр предстаёт перед нами. Потолок в звёздах, прожекторный свет местами гуляет, местами впился в участки. По центру большая сцена, куда в основном свет и бьёт, а со всех сторон нависают платформы разной величины, как кувшинки, только не на одной водной глади, а на разных уровнях.
Народа на крупных платформах тьма, просто кишит! И плотно так набились.
Но туда, куда вышли хоть и места немного, зато свободно.
— У нас своё ложе, — поясняет Тьер довольно, подтаскивая откуда–то взявшуюся вновь свою бабулю с каким–то смазливым хахалем.
Если присмотреться, таких, как наше ложе, немало, там и людей крохи. Сцену видно хорошо, стоит взгляд задержать на две–три секунды, всё сразу увеличивается, будто ты рядом стоишь.
Первым бросается в глаза странный перекаченный мужик в кожаных трусах серебристо–жёлтого цвета, который на троне сидит. Волосы белые до плеч, глаза жёлтые щёлками, как у льва, страшные и дикие. Похоже, линзы. С обеих сторон от трона столбы, на которых прикованы обнажённые рабыни с руками вздёрнутыми вверх. Не подвешены, скорее для зрелищности примостились. По пять сучек молоденьких с румяными щеками и пухлыми губами. У всех бёдра сочные и сиськи крупные. Ни у одной нет меньше четвёртого размера.