— Пожалуйста, не плачь. Ты уже пролила достаточно слёз, — короткий хриплый стон сорвался с его губ. — Я бы всё отдал, чтобы вновь услышать твои мысли. Я проебался, и не знаю, как это исправить. Просто не знаю.
— Я никогда не слышала твоих мыслей, за исключением тех раз, когда ты сам их мне передавал.
В его голосе звучала улыбка, когда он заговорил:
— Да, я был тем ещё мудаком. Я исправлюсь, Елена. Обещаю. Я сделаю всё, чтобы вернуть эту связь.
Он обнял меня крепче.
Я очень хотела в это поверить. Он излил мне свою душу, и часть меня всё ещё страшилась, что он очнётся и скажет, что заклятье рассеялось и я ему больше не нужна. Но другая часть мысленно повторяет первые слова Вайден в Книге Теней. Все думают, что это про нас, и если чувства Блейка настоящие, то может быть, это не такое уж и безумие. Но это неточно. Потому что Блейк — последний человек — дракон — на земле, который мог бы сказать нечто подобное какой-либо девушке.
Глава 4
Мы ещё долго оставались на той горе, просто болтая обо всём.
Он в деталях рассказал мне, что здесь было, пока я торчала в Итане.
Блейк пропустил кучу собраний Совета. Они очень хотели, чтобы он пришёл, но он отказывался, потому что в это время искал меня.
Теперь меня терзала совесть за то, как я вела себя с ним в той больнице. Он так отчаянно хотел меня увидеть, а я знать его не желала.
И всё же он исполнил моё желание — держался от меня подальше, хотя это наверняка далось ему нелегко.
Что он чувствовал в тот момент? Ну, я могу просто спросить, и он даст мне ответ со всеми подробностями.
Речь снова зашла о Люциане. Эта тема для него тоже была тяжёлой, но тогда он был тёмным. Он хотел, чтобы умерла я, а не Люциан.
Меня это задело.
— А ты когда-нибудь представлял, как бы тяжело ему сейчас было, будь он жив? — спросила я и положила голову ему на живот, нежась в лучах солнца.
Он приподнялся и посмотрел на меня прищуренными глазами.
— Тяжело?
— Ага, — я тоже поднялась. Я никогда об этом всерьёз не задумывалась. Люциан сказал, что рад тому, что уже мёртв, потому что он бы не смог пережить то, что я, в конце концов, выбрала бы Блейка.
Подбородок Блейка устроился у меня на плече.
— Ты бы бросила Люциана, чтобы быть со мной?
Я облизнула губы.
— Наверное, не знаю.
Он улыбнулся.
— А я-то боялся, что у меня не было бы ни шанса, будь он всё ещё жив.
— Ох, уверяю тебя, Люциан рассказывал о твоей хорошей стороне, против которой у него не было ни шанса.
Он усмехнулся.
— Знаешь, я, правда, скучаю по нему.
— Я тоже.
Мы посмотрели друг другу в глаза, и я вновь пропала. Но он разорвал контакт, стоило его часам пикнуть. В голове тут же прояснилось.
— Погоди, который час?
Блейк засмеялся.
— Переживаешь из-за школы? Думаю, тебя надо просветить о плюсах жизни принцессы.
— Я не из таких принцесс, Блейк, — я вздохнула. — Если честно, из меня вообще хреновая принцесса.
Он нежно поцеловал кончик моего носа, заставив меня испытать эмоции, которые, как я думала, навсегда для меня закрыты.
— Из тебя? Вот уж нет.
Мои щёки вспыхнули.
— Но если хочешь вернуться, то я как раз уже проголодался. Мы как раз прилетим к ужину.
— Ужин?! — воскликнула я, вскакивая на ноги. — Мы здесь уже так долго?
— Успокойся, они знают, что ты со мной, — он ухмыльнулся, но улыбка быстро погасла. — Чёрт, они знают, что ты со мной.
— Это плохо.
— Для них — да. Они могут только гадать, что я затеял.
Я покраснела до кончиков волос, а он пошёл к деревьям, чтобы обратиться. Он развернулся и поднял руки, как бы сдаваясь, продолжая идти спиной вперёд.
— Их предположения далеки от истины, но да, могут заставить их нервничать.
Он исчез за ближайшим деревом.
— У нас будут проблемы? — обеспокоенно спросила я.
В ответ донёсся его смех.
— Блейк, это не смешно. В прошлый раз Мастер Лонгвей сказал, что если я ещё раз перейду черту, то пожалею, что вообще оказалась в Пейе.
— Ты принцесса Пейи, Елена. Это он должен переживать, что ты его можешь выпнуть отсюда.
— Я бы этого не сделала.
Деревья задрожали, когда Блейк превратился в дракона, и одно из них сломалось, рухнув на землю. Я покачала головой.
— Тебе серьёзно стоит примириться с моей наготой. Меня уже задолбало всё ломать, особенно деревья, — раздался его глубокий голос. — Я готов взять всю вину на себя, если до такого дойдёт. А я почти уверен, что дойдёт.