Картинка снова поменялась, теперь мне уже было тринадцать.
Маленькая я ругалась с Гербертом. Он заставлял меня, то есть её, поехать с ним. В тот раз он был особенно обеспокоенным, и я не знала почему.
Я осталась в этом воспоминании на два дня: смотрела, как мы уезжаем, ищем новое место. Тринадцатилетняя Елена всё время называла его параноиком. Я помню, как возненавидела тогда новую школу.
В первую ночь Блейк и Герберт смотрели новости, пока я делала домашку на кухне в новом доме.
— Нет, Елена, — сказал Блейк, заглянув в мою тетрадь. — Y равен восьмидесяти пяти.
Я улыбнулась, наблюдая за ним. Он пытался помочь мне с домашним заданием, даже когда я не могла его услышать.
Он покачал головой, осознавая всю безнадёжность своего положения.
Как вдруг что-то по телику привлекло внимание их обоих. Убийство. Папа увеличил громкость.
Настоящая я тоже прислушалась.
Папа закрыл глаза и провёл ладонью по лицу.
— Последний, — прошептал он.
Тринадцатилетняя Елена подняла на него взгляд.
— Что последний, пап?
— Ничего, медвежонок. Тебе помочь с домашкой? — спросил он. Я посмотрела на экран, а он вновь убавил громкость.
Блейк тоже неотрывно смотрел в телик, погружённый в свои мысли.
Последний. Последний из тех мужчин. Фокс уже давно пытался разыскать нас. Он убивал всех драконов, принёсших клятву защищать меня. Которые оберегали меня, тогда как я даже не подозревала об этом. Именно они каждый раз предупреждали моего отца. Возможно, ещё и помогали переехать, отвлекая ребят Фокса. И в итоге все погибли.
Мне было всего тринадцать. Как он справлялся ещё три года?
Очередное вращение.
Я уснула на диване, папа рядом смотрел фильм. Почти каждую пятницу у нас был киновечер.
Шёл очередной фильм про шпионов, Герберт их обожал.
Блейк сидел на краю дивана, где спала я, как вдруг резко выпрямился.
Он подскочил на месте и исчез. Раньше он никогда не исчезал.
Несколько минут спустя он появился снова. Он был как будто не в себе и присел перед моим отцом:
— Герберт, вам нужно уходить, он идёт сюда! — закричал он. Папа его не услышал. Блейк попытался ещё несколько раз, поднялся на ноги и зарычал. Затем подошёл ко мне.
— Елена, проснись, — взмолился он, но я не отреагировала. Моё сердце застучало, когда я вспомнила эту ночь. Папа перебросил меня через плечо и насильно закинул в машину, потому что я не хотела уезжать.
Затем Блейк перевёл взгляд на телевизор и уставился на него. Закрыл глаза.
Я внимательно следила за ним. Что он делает? Просто сидит на месте… Пока один из актёров не обратился к моему отцу. Миска с попкорном взлетела в воздух.
— Герберт, — снова заговорил актёр. — Он идёт за вами, оторви свою задницу от дивана и скорее валите отсюда.
После чего актёр вернулся к своим репликам, отвечая актрисе. Это было так странно. Отец попытался поговорить с ним, но актёр ничего не отвечал.
Я посмотрела на Блейка, которого слегка качало, будто бы он был пьян.
Папа молча сидел, пытаясь осмыслить произошедшее. И тут вдруг очнулся и сделал всё, как сказал ему актёр, управляемый Блейком.
Так это Блейк предупреждал Герберта?
Картинка вновь завертелась, и я увидела себя, спорящую с отцом. Я не хотела снова уезжать, как и всегда. Блейк стоял у стены, растирая пальцами переносицу.
— Просто сделай уже что-нибудь, — проворчал он.
Герберт, будто бы услышав его, перебросил меня через плечо и вышел из дома.
Снова всё закружилось и остановилось на мне, сидящей в одной из своих комнат. Мне здесь пятнадцать.
Та Елена делала домашку на кровати. Блейк сидел на стуле за столом, наблюдая за ней.
Он вздохнул.
— Как долго это будет продолжаться? — закричал он в потолок.
— Почему ты это делаешь? Это бесполезно, если она меня не видит. ЭТО ЖЕСТОКО! — взбесился он, а затем с его губ сорвался тихий смешок.
— Я так больше не могу, — он не получил ответа, и я не понимаю, к кому он обращался. Пятнадцатилетняя я всё также сидела на кровати. Подумать только, это было всего четыре года назад.