Дедуля открыл глаза и поднял руку.
Дюклин развернулся к нему.
— Глупец, ты входишь в этот Совет. Опусти руку.
— Король Альберт прав. Он именно то, что нужно этому миру и его жителям. Я думал, ты извлёк урок ещё в прошлый раз: тебе не отнять титулы у этой семьи. Это то, кто они есть, и кем они будут ещё тысячу лет. Я голосую «за».
Остальные уставились в пол. Ещё три руки взметнулись вверх.
— Вы не можете этого сделать!
— Уже сделали. И если кто-то вновь решит пренебречь законом драконов, он будет судим здесь и приговорён лично мной. С этого момента ни одному дракону не будет отказано в праве слова на этих судебных заседаниях. Мы годами сражались, чтобы они могли говорить, мы убивали свой вид, чтобы они могли говорить, мы потеряли много хороших людей и отважных драконов, чтобы они могли говорить. Мой дракон должен быть рядом со мной, и ни на каком собрании ему не могут это запретить. К ним будут обращаться, как они того заслуживают. Согласно титулу, который невозможно купить ни за какие деньги, только заслужить, и это неотъемлемое право. А теперь, прошу меня извинить, но меня ждёт мир, которым нужно править.
Отец встал, взял меня за руку и снова поклонился.
Весь зал взорвался аплодисментами.
Мурашки побежали по моей коже, когда все встали, за исключением Дюклина. Это было самое потрясающее, что я когда-либо видела, и впервые я не жалею, что спасла его из Итана.
На лице моего отца появилась улыбка, после чего мы покинули зал.
Я снова улыбнулась, вспоминая тот день. Это был первый день, когда я познакомилась с его терпением и всеми теми качествами, за которые его стали называть Величайшим королём из когда-либо живших.
Он не из тех людей, кто меняет всё по собственной прихоти. Он из тех, кто меняет мир ради блага своего народа. Обновление состава Совета Древних — это к лучшему, ведь как он подметил, не всех из них способны рассуждать здраво.
Для меня не стало сюрпризом и то, что он оставил Калебу Арис. Он искренне верил, что Калеб заслуживает второго шанса, даже если я так не считаю.
Но я верю ему.
Как он мне сказал, Калеб заработал этот шанс, в некотором роде.
На этом новости не заканчиваются. Мой отец нашёл новую любовь.
Долгое время они пытались скрыть это от меня. И теперь, когда я думаю об этом, считаю, что это было очень глупо с их стороны.
Я-то думала, она остаётся во дворце, чтобы убедиться, что всё в порядке, все здоровы или на пути к выздоровлению, а больница возобновила свою работу, но она осталась намного дольше необходимого.
И однажды ночью я застала их танцующими на балконе.
Они оба застыли, заметив меня, стоящую на входе в свою комнату — да, в замке тоже были специальные входы для драконов. Отец построил специально для Блейка.
— Елена, — только и сказал он.
— Папа, — ответила я. А затем мягко улыбнулась и вернулась к себе.
Отец не стал терять времени зря: вскоре мы обсудили возможность радикального изменения нашей жизни, он хотел знать, готова ли я к этому.
Я обожала Констанс, она стала мне как мать, которой у меня никогда не было. Мы разделяли особенную связь, и поэтому я просто засмеялась и обняла её.
— Самое время, пап.
Она выглядела очень смущённой и обеспокоенной. Но не я.
В эти выходные у нас большой праздник.
Я попыталась отправить Блейку особенное послание, чтобы возвращался, но не получила ответа.
Я всё время прокручивала в уме тот разговор, который он вёл с незнакомцем — теперь я уверена, что то был жнец смерти.
Я теряла надежду и начинала понимать, что чувствовала королева Маргарет. Ну, малую часть. Её потери не сравнить с моей.
Мне удалось выяснить, что отец даровал ему право свободного прохода через стену, если ему нужно на ту сторону. Мы разговаривали и об этом тоже, так как он боялся, что я сделаю что-нибудь непоправимое.
Я задавалась вопросом, может ли стена блокировать нашу новую связь… Вернее старую, которая была потеряна и недавно вновь восстановлена. Может ли быть всё дело в этом? Есть ли надежда?
Я скучала по его голосу, по его лицу. По тому, каким заносчивым засранцем он бывает. Мне до боли хотелось увидеть его, но какой ценой?
По ночам я либо сидела на подоконнике, ожидая, когда он вернётся домой, либо слушала все песни, когда-либо записанные им, и плакала во сне. Я становилась одной из тех девчонок, что страдают из-за любви. Жалкое зрелище, но мне уже было наплевать. Я хотела, чтобы он вернулся.
— Ваше высочество, — повторял тихий голос. Я резко раскрыла глаза, внезапно обнаружив, что всё ещё сижу на подоконнике.