— Здесь помедленнее, — сказал Тон. — Тут справа незаметный въезд.
Шлюп замедлил ход, и мы заметили арку, закрытую большим стальным листом. Хотя, как сказал Тон, въезд можно открыть только изнутри, такое препятствие надолго нас не задержит. Мы взяли с собой взрывные шашки, такие же, какие используют при вырезании сложных контуров из листового металла.
Шашки закрепили менее чем за минуту. Короткий резкий удар — кусок стали со звоном упал на землю, образовалось отверстие, в которое может пролезть человек. Тон забрался внутрь, и вскоре дверь начала подниматься, уползая вверх.
Наша колонна автомашин направилась в темноту по наклонной неровной поверхности. Тон велел нам остановиться. Мы вышли из машин и пошли пешком, освещая путь ручными фонариками.
Я горел нетерпением. Я еще никогда не видел места, где делают еду, для меня оно было окружено такой тайной, какой окружено чрево собственной матери. Неудивительно, что тем, кто заправляет цистернами, так легко удерживать эти цистерны и подчинять себе людей. Только такой человек, как Бекмат, мог преодолеть чувство благоговения и потребовать цистерну себе.
Тон открыл какую-то дверь, и мы оказались там, куда шли. Все с удивлением посмотрели в нашу сторону, когда мы ввалились с автоматами и пистолетами.
Смотреть особо было не на что. Мы попали в длинный зал, длиной футов в двадцать или тридцать. Одна стена была занята циферблатами приборов и переключателями. В дальних концах зала находились двери, ведущие к банкам культур.
Мы отвели перепуганных специалистов в дальний конец помещения. Из любопытства я открыл одну из дверей и заглянул внутрь. Освещение было тусклым, а воздух сырым, пахло мускусом. Там находился ряд коротких коридоров. И все. Сама цистерна, как мне было известно, герметично закрыта.
Я снова затворил дверь.
— Что теперь? — тихим голосом спросил я у Бека.
— Лучше и не пытаться удерживать помещение, — сказал он. — Мы сможем какое-то время его продержать, но что потом? Нам лучше торговаться, находясь на собственной территории.
Он подозвал Тона.
— Ты говорил, что сможем скачать питательную жидкость. Ты по-прежнему в этом уверен?
— Сможем, если заставим специалистов помочь.
— Они нам помогут, — сказал Бек, бросив взгляд на перепуганных специалистов. Все они были в белых халатах и белых перчатках. Раньше я никогда не видел такого наряда.
Под полом коридора находился клапан, при помощи которого из цистерны сливались органические вещества. Он блестел, явно регулярно использовался, когда сливали отходы и снова доливали питательный раствор, полученный из материалов, переработанных в соседнем помещении.
Специалисты вначале поупирались, их пришлось порядком избить, прежде чем они согласились открыть клапан. Вещество, которое полилось, было густым, вязким и пахло так сильно, что мы поперхнулись. Мы начали наполнять бочки. Несмотря на запах, все мы радовались, как дети, так как делали то, что до нас еще никто не делал.
— Ладно, — сказал Бек Тону, посмотрев, как идет работа. — Теперь отведи меня к этому старику.
Тон направился к выходу.
— Идем с нами, Клейн, — сказал мне Бек. — Я хочу, чтобы ты посмотрел.
Мы в темноте прошли немного назад вверх по пандусу. Тон отыскал коридор поменьше, который отходил под прямым углом от главного, а потом сильно закручивался спиралью. Вскоре показалась массивная дверь, по краям которой пробивался свет. Тон забарабанил по ней кулаком.
— Открывай, Хармен, — прокричал он своим писклявым голосом. — Это я — Тон.
За дверью послышалось шарканье, и она отворилась. В проеме показался старик с косматыми волосами до плеч. Он был высоким, худым, но все еще энергичным и почти не сутулился. Его лицо производило сильное впечатление с первого же взгляда: нос костлявый и крючком, уголки губ опущены, взгляд напряженный и проницательный. Но в уголках глаз веселые морщинки, да и вообще он производил впечатление доброго человека, несмотря на странный вид.
— Я привел друзей, они хотели с тобой познакомиться, — сказал Тон старику.
Хармен недовольно смотрел на нас, когда мы входили к нему в помещение.
— Я же просил никого не приводить сюда.
— Никогда не надо доверять Торчку, — сказал ему Бек, улыбнувшись.
Еще до того, как дверь открылась, я услышал какое-то слабое гудение. Теперь оно сделалось громче, но стало прерывистым. В воздухе пахло электричеством и какими-то неизвестными веществами. Помещение было большим. Свет колыхался и исходил в основном от различных приборов, которые светились нерегулярными вспышками и отбрасывали всполохи на стены и потолок.
Приборы эти занимали несколько столов. Все кругом было таинственно, невероятно. По спине у меня поползли мурашки.
— Раньше Хармен был специалистом, обслуживающим цистерну, — тихо сообщил мне Бек. — Но все время интересовался кое-чем еще. Когда он ушел на пенсию, то оборудовал здесь помещение. Оно, как видишь, идеально ему подходит. Уютно, и никто не мешает. Только Тон знал о нем. Хармену было жаль Тона, и он помогал ему доставать дурь.
— Он же алхимик, — прошептал я. — Какого черта мы здесь делаем?
Об алхимиках я уже слышал, но ни одного, естественно, не встречал. Алхимики — это что-то, чем пугают детей. Считалось, что они обладают злыми колдовскими чарами и имеют плохую привычку пить кровь у живых младенцев. Я не знал, что они существуют и на самом деле, пусть даже и втайне. В городе были изданы указы, запрещающие «проведение несанкционированных или тайных экспериментов», да и народ боялся алхимиков.
— Алхимия — это единственная оставшаяся в мире наука, — тихо произнес Бек, стараясь меня успокоить. — Не верь тому, что говорят об алхимиках. Хармен не пьет кровь и не может завладеть твоей волей, превратить тебя в свою марионетку и управлять на расстоянии. По крайней мере, мне кажется, что не может, — Бек поглядел по сторонам. — Только посмотри на это! Могу поручиться, что этот парень разбирается в электронике лучше всех в городе.
Некоторые из стоящих на столах приборов представляли собой разрядные трубки различных форм и размеров: одни сферические, другие в форме реторты с несколькими электродами в одной камере. То, что происходило в этих разрядных трубках, было таинственно, страшно, но красиво. Цвета — все вообразимые оттенки цветов. В разрядных трубках — или, может быть, колбах — находились различные вещества, на которые воздействовали электрические разряды. В одной реторте вещество плескалось о стенки и меняло свой цвет в определенной последовательности: черный, красный, белый, затем желтый с яркими островками зеленого, затем темно-фиолетовый. Действие было гипнотическим. Я тут же оторвал взгляд, вспомнив вдруг рассказы о том, как алхимик может похитить вашу волю и поместить ее в маленькую механическую куклу.
— Что вам здесь нужно? — спросил алхимик своим скрипучим голосом.
— Мы пришли посмотреть, что ты умеешь, старик. Что ты знаешь. — Я чувствовал, что Бек вдруг смутился в новом для себя окружении. Он вдруг ощутил себя невоспитанным бандитом.
— Вы хотите обучиться герметической науке? — спросил Хармен удивленно и настороженно.
— Все нормально, — весело сказал Тон. — Это не полицейский рейд.
— Это правда, — произнес Бек. — Расскажи нам о своей науке.
Во время их разговора я заметил ширму в углу помещения. Из-за нее то и дело доносился громкий гул. Я подошел и заглянул за ширму.
Там находился большой сферический аквариум. Гул раздавался, вероятно, каждый раз, когда в аквариум подавался разряд высокого напряжения, так как аквариум кипел и светился таким ярким светом, какого я еще не видел. Я оказался тут же ослеплен и, моргая, отшатнулся назад. Хармен высокопарным языком давал Беку объяснения.
— Алхимия, или герметическая наука, — говорил он, — вечна, она старше всех остальных наук и останется даже тогда, когда все остальные науки умрут. Развитие эзотерических знаний позволяет все больше совершенствовать алхимические процедуры, а забытые методы могут заново создаваться, и таким образом великая работа продвигается по пути к своему завершению.