— А как же стриллы? Они во всем равны нам. Значит, и их разум нелогичен?
— Стриллы? Нет. Их мозг похож на другие.
— Тогда ваша теория нарушается. Или вы дадите другое объяснение их превосходству?
— Да, стриллы медленно продвигались вперед, тысячелетиями накапливая знания. Миллион лет назад люди не могли сложить два и два, а теперь наступают им на пятки!
— Лично я никому не наступаю на пятки, — огрызнулся Родроун. — Кроме того, ваш последний ответ — чистейшей воды увертка. Должны же существовать какие-нибудь эволюционные…
Резкий гудок прервал его на полуслове.
Синт нажал кнопку видеофона, и на экране появились лица Клейва и Ридейса. Ученый дернул рычаг, открывающий наружнюю дверь.
— Я только намекнул на истинное положение дел, — небрежно бросил он Родроуну. — Мне показалось, кристалл в некоторой степени с этим связан.
— А что насчет моей теории о галактическом обозрении? Вы считаете, она неверна?
— Нет, совсем не обязательно. Но если учитывать отчаянные попытки стриллов вернуть кристалл, думаю, здесь что-то более серьезное, связанное с конфронтацией двух рас.
Вошли Клейв и Ридейс, везя за собой маленькую тележку с кристаллом.
Синт не спеша поднялся и сделал гостям знак следовать за собой по длинному темному коридору. Они вошли в просторное помещение, вероятно, главную лабораторию хозяина. Пол был весь уставлен аппаратурой. Синт жестом указал место, куда поставить кристалл. Объектив камеры на его плече немного вытянулся вперед.
— Отлично, — через несколько минут пробормотал он, — да, отлично.
— Одно время мы думали, что огоньки в центре кристалла представляют карту галактики, — сказал Родроун. — Но это не подтвердилось.
— В самом деле?
Синт почесал подбородок, подошел к компьютеру и вынул оттуда какой-то провод. С содроганием Родроун наблюдал, как он приподнял волосы на затылке и вставил один конец провода в специальное отверстие в черепе. После этого ученый повернулся к кристаллу и в течение минуты стоял неподвижно. Его невидящие глаза были устремлены в пустоту, но объектив камеры внимательно изучал артефакт.
— Ваша догадка не так уж плоха, как вы думаете, — удивленно проговорил он наконец. — Это действительно звезды галактики, но той, которая существовала примерно триллион лет назад. Не удивительно, что ни один ваш компьютер не распознал ее. Галактика порядком изменилась с тех пор.
Родроун и Ридейс переглянулись. Они потратили не одну неделю, сравнивая звездные карты с узором в кристалле, а Синт произвел такое сравнение за минуту. Вероятно, соединение мозга с компьютером приносит ощутимые плоды.
— И что вы из этого заключаете? — поинтересовался капитан.
— Пока ничего. Но мы должны еще порядком поработать над ним. Мой сын поможет.
Ученый повернулся к коммуникатору и что-то пробормотал в него. Вскоре в комнату вошел темноволосый голубоглазый паренек лет двенадцати. У него были настоящие, искрящиеся жизнью глаза, но на плече красовалась точно такая же камера, как у отца. А на свежевыбритом участке затылка виднелось выполненное хирургическим путем гнездо для компьютерного провода.
Синт, должно быть, заметил непроизвольное отвращение, которое вызвал у пиратов вид ребенка.
— Обязанность каждого родителя — наставлять детей на правильный путь, — сурово произнес он.
— А разве ваш отец не совершал ошибок? — спросил Клейв.
Ученый, презрительно улыбнувшись, промолчал.
Глава 6
Монах все шел и шел вперед, хлеща по полуголым спинам людей. По дороге к ним присоединялись другие несчастные, в основном калеки и нищие. Они громко кричали, ругались и обменивались злобными ударами.
Вдалеке показалась городская стена. Вероятно, это и была конечная цель их путешествия. Планировка улиц, пропорции домов и крепостных стен отличались математической точностью и систематичностью. Знамя, развевающееся над высоким прямоугольным зданием, сплошь было испещрено всевозможными пифагорейскими треугольниками, эллипсами и параболами.
Армия безумного монаха расположилась под стенами города с очевидным намерением убивать и разрушать все на своем пути. Подгоняемые бичом, оборванцы бросились к крепостным стенам, карабкаясь по спинам друг друга. Но стены были высокими, гладкими и прочными. Люди бессильно падали вниз. Повсюду слышались проклятья и брань.