Так бегом он и влетел в звездопорт. Возможно, он пересек сигнальный луч охраны, но ему казалось, что ритхане не очень-то помешаны на мерах безопасности, и к тому же следует когда-то полагаться на счастье.
Никаких звуков сирены не последовало. И неожиданно из-за занеси дождя показался расплывчатый, но знакомый силуэт.
Это был корабль наёмников с его типичным земным мостиком в виде бровей. Вокруг никого не было видно, но Чейн, несмотря на это, отошел в сторону. Он знал, что корабль охраняется, и сейчас охранники скорее всего прячутся от бури внутри.
Корабль наемников был для Чейна ориентиром. Он двинулся обходными путями по звездопорту мимо маячивших силуэтов других кораблей, пока не приблизился к значительно меньшему судну, тому самому, в котором он, Дайльюлло и Гваатх совершили свое злополучное турне к каярам.
Он так и думал, что судно все еще будет здесь стоять, поскольку на его техническое обслуживание после полета требуется не менее двух суток. Он открыл тамбур и вошел внутрь, готовый атаковать любого, кто там есть.
Внутри никого не было. Особой необходимости выставлять охрану здесь не требовалось, и она не выставлялась.
Чейн закрыл тамбур, включил свет. Он отряхнулся от воды, словно собака после купания, и принялся за дело. Судно было заправлено всем необходимым. Это хорошо. Чейн прошел и сел в пилотское кресло, откуда ручьи воды потекли с него на пол.
С максимально возможной скоростью он поднял в воздух корабль и понесся прочь от Ритха, плюнув на правила предосторожности. Выйдя в космос на безопасное расстояние, он поставил курс.
Далеко впереди перед ним ярко сияла темно-желтая звезда с планетой Варна.
Он пытался быть у наемников хорошим добропорядочным землянином. Но он им не стал.
Он был Звездным Волком и возвращался домой.
XII
В предстоящие двадцать четыре часа, думал он, станет известно, что его ждет — жизнь… или смерть.
Судно вышло из сверхскоростного режима, и перед Чейном предстало во всем своем великолепии огромное, ярко полыхающее золотистое солнце, из-за которого шел по кругу навстречу медно-голубой шар Варны, словно приветствуя возвращение своего сына. Но каким это приветствие будет там, на самой планете?
Чейн знал, что за ним уже следили, и ожидал запрос, который вскоре прозвучал из коммутатора.
Он ответил:
— Моргай Чейн. Следую на ритхском исследовательском судне в звездопорт Крак.
Наступило длительное молчание, а потом шокированный, изумленный голос переспросил:
— _Морган Чейн?_
— Да.
Снова молчание, и потом голос сказал:
— Хорошо, Давай", если так хочешь!
Чейн мрачно улыбнулся. Может быть ему суждено недолго пробыть на Варне, но, кажется, все это время он будет сенсацией.
Он направил свое маленькое суденышко вниз и словно окунулся в водопад солнечного сияния. Неожиданно он почувствовал себя непокоренным, непобедимым. Он понимал, что это всего лишь эйфория возвращения на родину, в душе смеялся над этим, но ничего не мог поделать с этим чувством.
На Варне стояла весенняя пора, и обычно засушливая поверхность огромной планеты выглядела сейчас не выжженной, золотисто-коричневой, а бледно-зеленой. Показались отливавшие металлом океаны с зелеными островами и наконец город Крак — далеко и беспорядочно расползшееся скопище домов из скучного красного камня.
На широком поле звездопорта аккуратно выстроились эскадрильи иглообразных кораблей, ярко блестящих в золотистом сиянии солнца. Все, как раньше.
Только не все…
И чувство долгой тоски по дому покинуло Чейна. Он стал насторожен и холоден. Возвратиться домой — это очень хорошо, но ведь дома были и те, кто жаждут его убить, и если он хочет жить, то следует забыть про эмоции.
Он приземлился, захлопнул на замок дверь тамбура и вышел на горячую, сухую, залитую солнечным светом землю. И чуть не зашатался от сильной гравитации Варны, которая схватила его. Он находился за пределами Варны довольно длительное время, и требовалось снова привыкнуть к тому, что чуть не убило его в детстве. Гравитация напомнила, что у него здесь нет никаких преимуществ, что он всего лишь один среди многих Звездных Волков и не самый сильный.
Он стоял около ритхского судна и слушал потрескивание остывающего корпуса.
Затем увидел направляющегося к нему человека.
«Беркт», — произнес он про себя.
Гордость присутствует в походке каждого Волка, но ни у кого она так блестяще не проявляется, как у Беркта. Это один из самых великих лидеров, который атаковал больше миров, чем Чейн их видел.
Беркт подошел ближе, высокий, могучий, со светло-золотистыми волосами, блестевшими на теле, которое было прикрыто лишь кожаной экипировкой. Его раскосые, приподнятые на краях, бледные как агат, глаза сверлили Чейна.
— Я не поверил, — сказал он. — Я следил за переоборудованием корабля, когда об этом услышал, и не поверил.
— Здравствуй, Беркт, — обратился Чейн. Беркт пропустил мимо ушей эти слова. Он посмотрел на Чейна и сказал:
— Теперь постарайся понять меня, Морган Чейн. Меня особенно не волнует, убьют тебя или нет. Чейн кивнул головой.
— Но, — продолжал Беркт, — чувствую, что должен тебе сказать: почти весь клан Ранроев, клан Ссандера, находится как раз сейчас на Варне. Если тебе дорога жизнь, садись обратно в свой корабль и улетай.
Потом добавил:
— Думаю, ты знаешь, почему я тебя предупреждаю. Чейн снова кивнул. Он знал.
Беркт был намного старше. Он никогда не питал особой привязанности к Чейну, но и антипатии не проявлял.
Чейну вспомнилось детство, когда еще были живы его отец священник Томас Чейн и мать, приехавшие на Варну с Земли из уэльского городка Карнарвон.
Эти невысокого роста люди прибыли на Варну миссионерами, чтобы перевоспитать греховных Звездных Волков. Конечно, ничего из этого не получилось. В маленькую жалкую часовню никто не приходил, если не считать любопытствующей варновской детворы. Люди зрелого возраста просто игнорировали миссионеров.
Кроме Беркта. Подобно другим варновцам, он совершенно не верил в религию. Но уже в те дни он был знаменитым, отважным лидером. И в маленькой тщедушной фигурке преподобного Томас? Чейна он тоже видел мужество. Этот маленький землянин, медленно умиравший вместе со своей женой от сильной гравитации Варны, но не сдававшийся, не помышлявший о бегстве, был привержен миссионерской цели до конца своей жизни.