Конвею, обладавшему большим весом и силой по сравнению с Коун, не составило труда быстро оттащить пострадавшего подальше от аварийной постройки. Как только осела пыль, Конвей перетащил гоглесканца ещё дальше и уложил на траву. Практически все наложенные Коун швы разошлись, и к прежним ранам несчастного добавились новые. И старые, и новые ранения жутко кровоточили.
Неожиданно страдалец открыл глаза, напрягся и начал издавать громкие, длинные шипящие звуки, порой переходящие в свист.
– Нет!!! – поспешно воскликнула Коун. – Опасности нет! Это целитель, друг!
Однако шипение и свист не прекращались, и вскоре их подхватили по-прежнему толпящиеся возле места происшествия зеваки. Коун, прихрамывая, ходила по кругу около раненого, то приближаясь к нему на несколько дюймов, то пятясь назад. Казалось, она исполняет какой-то замысловатый ритуальный танец.
– Верно, – ободряюще проговорил Конвей. – Я не враг. Это я вас вытащил.
– Вы глупый, безмозглый целитель! – прошипела Коун – яростно и весьма персонально. – Невежественный чужеземец! Уходите прочь!
То, что произошло потом, было одним из самых странных зрелищ, какие только доводилось видеть Конвею, а уж в Главном Госпитале Сектора он многое повидал. Раненый покатился по траве, рывком вскочил на ноги, продолжая испускать душераздирающий свист. Такие же звуки начала издавать и Коун. И у неё, и у раненого шерсть встала дыбом и резко перестала походить на плед. А потом Коун и раненый соприкоснулись и как бы склеились, а точнее говоря – свились друг с другом.
Жесткие шерстинки, покрывавшие их бока, переплелись на манер утки и основы на древних тканых ковриках. Стало ясно, что разъединить раненого и целительницу теперь можно было бы, только обрезав шерсть, да еще, вероятно, и кожу.
– Давайте-ка убираться отсюда, доктор, – крикнул Вейнрайт из кабины вездехода, указав Конвею на толпу гоглесканцев, подступавшую со всех сторон.
Конвей растерялся. К Коун и раненому присоединился третий гоглесканец и тоже соединился с ними. На макушках всех аборигенов без исключения встали торчком длинные иглы, назначение которых до сих пор оставалось Конвею неизвестным. На кончиках игл набухли капли светло-желтой жидкости. Когда Конвей забирался в вездеход, он задел одного из гоглесканцев. Игла прорвала его комбинезон, но нижнее белье не задела и кожу не проколола.
Пока Вейнрайт набирал высоту для наилучшего обзора над местом происшествия, Конвей поспешно достал анализатор и, собрав капли желтоватой жидкости с краев прорехи на комбинезоне, ввел их в прибор для исследования. Анализ показал, что содержимого одного из жал гоглесканца при непосредственном попадании в кровоток хватило бы для того, чтобы мгновенно парализовать его сородича, а секрета из трех жал было бы вполне достаточно для летального исхода.
Гоглесканцы продолжали соединяться между собой воедино. Толпа с каждым мгновением возрастала. Из близлежащих домов, со стоявших у пристаней кораблей к ней торопились все новые и новые местные жители. Остальные горохом сыпались с окрестных деревьев. Все они вплетались в огромный подвижный колючий ковер, который пополз, огибая многоэтажные здания и подминая под себя маленькие постройки. Похоже, никто из гоглесканцев просто не соображал, что делает и зачем. Волна гоглесканцев сметала на своём пути всё, оставляя после себя искореженные машины, трупы животных. Пострадал даже один стоявший на приколе у берега корабль. Волна сцепившихся между собой гоглесканцев задела его краем, корабль перевернулся на бок, и под его мачтами и такелажем оказалось немало аборигенов.
Однако те гоглесканцы, что попадали в воду, и не подумали отсоединиться от сородичей. Через несколько минут толпа вновь воссоединилась и продолжала своё безумное шествие.
– Не слепые же они! – воскликнул Конвей, потрясенный этим зрелищем всеобщего разрушения. Он забрался с ногами на сиденье. – У них полным-полно глаз, так что они явно видят, что творят, но, похоже, совершенно обезумели. О Господи, да они крушат поселок! Вы не могли бы вызвать флайер? Хотелось бы получить подробные результаты аэрофотосъемки этого кошмара.
– Это можно, – отозвался лейтенант. Коротко переговорив с кем-то из сотрудников базы по коммуникатору, он сообщил:
– Не сказал бы, что они нацелены на нас, доктор, но подобраться явно пытаются. Лучше бы нам убраться отсюда подобру-поздорову.
– Нет, погодите, – возразил Конвей, ухватился за край открытого колпака вездехода и высунулся наружу, чтобы получше рассмотреть край толпы гоглесканцев, отстоящий от машины метров на шесть. На него смотрело несколько десятков холодных глаз. Стоявшие торчком длинные иглы на макушках гоглесканцев напоминали стерню на скошенном поле. – Сейчас они явно настроены враждебно, но Коун сама по себе была вполне дружелюбна. Почему?
Его голос был еле слышен на фоне хриплого свиста, издаваемого толпой гоглесканцев. Транслятор помалкивал. Но вот посреди этой жуткой какофонии наконец послышался членораздельный шепот существа, пытавшегося пробиться сквозь общий шум, – то был голос гоглесканской целительницы.
– Уходите, – сказала она. – Уходите.
Конвей чуть было не получил по затылку краем колпака – настолько поспешно Вейнрайт закрыл его – и упал на сиденье. Лейтенант сердито проговорил: