Черт побери! Припухлости стали еще больше, чем раньше. Они уже превратились в настоящие опухоли, а кожа на них казалась мягче и тоньше, чем броня, в которую был закован Ламокс. Интересно, думал Джон Томас, может ли у существа, подобного Ламоксу, образоваться злокачественная опухоль, скажем, от ушиба? Он не знал этого, и даже не знал никого, кто бы это мог знать. Насколько он помнил, Ламокс никогда не болел, и отец никогда не упоминал насчет того, чтобы с Ламоксом что-либо случалось. Он был неизменно одинаков вчера, сегодня и всегда — не считая того, что становился все больше.
Надо бы сегодня вечером просмотреть дневник дедушки и записи прадедушки. Может быть, он что-нибудь упустил…
Он надавил пальцем на одну из выпуклостей. Ламокс беспокойно зашевелился.
— Больно?
— Нет, — ответил детский голосок. — Щекотно.
Ответ не успокоил Джона Томаса. Он знал, что Ламокс боится щекотки, но для этого требовалось что-нибудь вроде мотыги. Припухлости, должно быть, были очень чувствительны. Он уже собрался продолжить обследование, когда его окликнули сзади.
— Джон! Джонни!..
Он обернулся. Снаружи клетки стояла Бетти.
— Привет, проныра, — сказал он. — Получила мое послание?
— Да, но уже после восьми. Ты ведь знаешь моих… Эй, Ламокс! Как ты, деточка?
— Все хорошо, — ответил Ламокс.
— Я и записал послание на пленку, — ответил Джон Томас. — Эти идиоты подняли меня с постели до рассвета. Какая глупость!
— Зато полюбовался восходом солнца! Но из-за чего такая суматоха? Мне казалось, слушание дела назначено на следующую неделю.
— Мне тоже так казалось. Но появилась какая-то шишка из инопланетного министерства, прибывшая прямо из столицы. И теперь она будет всё решать.
— Как!?
— А в чем дело?
— Как — в чем дело? Я же ведь не знаю, кто этот человек из столицы. Я рассчитывала, что придется иметь дело с судьей О'Фаррелом… Впрочем, понимаю, что заставляет его торопиться. Этот новый судья… впрочем, не знаю. У меня есть кое-какие соображения, которые я еще не успела оформить. — Она нахмурилась. — Нам нужна отсрочка.
— Зачем? — спросил Джон Томас. — Почему бы нам не пойти сейчас в суд и не рассказать, как все было?
— Джонни, ты безнадежен. Если бы дело было только в этом, тогда никакого суда не было бы.
— Может, все будет не так уж и плохо?
— Ну-ну… Послушай, тугодум, хватит болтать глупости. У нас в запасе чуть более часа… — Она глянула на часы на башне старинного здания суда. — Нужно успеть провернуть одно дельце. Только давай пошевеливайся. Надо бы зарегистрировать права на Ламокса как на имущественную принадлежность землевладельца.
— Это глупо. Они на это не пойдут, я тебе говорю. Мы не можем владеть Ламоксом как фермой. Он не участок земли.
— Человек может владеть, как неотлучаемой имущественной принадлежностью, коровой, двумя лошадьми, десятком свиней. Плотник — владеть своим инструментом. Актриса — владеть своим гардеробом.
— Но это не относится к землевладению. Я прослушал тот же курс коммерческого права, что и ты. Тебя засмеют.
— Здесь, по сути, подобная ситуация. Раздел второй того же права. Если он «орудие твоего ремесла» — как тогда? Пусть попробуют доказать, что это не так. Главное — зарегистрировать Ламокса как имущественную принадлежность, не подлежащую конфискации, до того, как против него будет вынесено решение суда.
— Если они не смогут взыскать с меня, то взыщут с моей матери.
— Нет, не смогут. Я проверила. Поскольку твой отец оставил деньги под опеку, у нее по закону нет ни гроша.
— Неужели по закону так? — спросил он с сомнением.
— Ох, давай поспешим. Закон может быть каким угодно, если тебе удастся убедить в этом суд.
— Бетти, ты умница, — он пролез через прутья, обернулся и сказал: — Лами, я ненадолго покину тебя. Оставайся здесь.
— Почему?.. — спросил Ламокс.
— Незачем меня об этом спрашивать. Просто жди меня здесь.
— Хорошо.
На лужайке перед зданием суда собралась толпа. Люди глазели на Ламокса, уже ставшего знаменитостью. Шеф Драйзер приказал поставить ограждения из канатов, и двое полицейских следили, чтобы за них не заходили. Двое молодых людей нырнули под канаты и протиснулись сквозь толпу к крыльцу здания суда. Отдел оформления документов находился на втором этаже. Они нашли там заместителя начальника, старую деву по имени миссис Шрейбер.
Миссис Шрейбер придерживалась той же точки зрения в отношении Ламокса, как существа, свободного от решения суда, что и ее начальник. Но Бетти указала, что это не прерогатива судебного клерка, решать, что по закону является имущественной принадлежностью, и привела выдуманный случай с человеком, который был владельцем многократного эхо. Миссис Шрейбер нехотя заполнила бланки, взяла пошлину по самому высокому тарифу и вручила им заверенную копию.