Роберт Хайнлайн
Звездный зверь
1. День Л
Ламокс скучал и хотел что-нибудь скушать. Впрочем, желание покушать было его нормальным состоянием. Существа той породы, к которой он относился, всегда были не против чем-нибудь подзакусить, даже если только что сытно пообедали.
Скука для него была менее типичной. Причиной ее было то, что приятеля и самого близкого друга Ламокса, Джона Томаса Стюарта, не было поблизости, так как ему вздумалось куда-то пойти со своей подружкой Бетти. Вроде бы ничего особенного не случилось, но Ламокс знал эти признаки и понимал ситуацию: Джон Томас достиг такого развития и возраста, когда будет все больше и больше времени проводить с Бетти или другими подобными ей и все меньше и меньше с Ламоксом. Затем наступит долгий период, когда Джон Томас практически не будет тратить время на Ламокса, и затем появится новый Джон Томас, который вскоре станет достаточно взрослым, чтобы с ним было интересно играть.
Исходя из уже полученного опыта, Ламокс признавал этот цикл необходимым и неизбежным, и тем не менее в ближайшей перспективе ему грозила скука. Он вперевалочку равнодушно бродил по заднему двору дома Стюардов ни на что не глядя; ни кузнечик, ни кролик — ничто не привлекало его внимания. Какое-то время он понаблюдал за муравьиной кучей. Похоже, они перетаскивали свой дом: бесконечная цепь муравьев тащила небольшие белые личинки в одном направлении, а навстречу тянулась цепочка возвращающихся за новыми личинками. На это было потрачено полчаса.
Когда муравьи надоели, он направился к своему жилищу. Его седьмая нога случайно ступила на муравьиную кучу и разрушила ее, но случившееся не привлекло его внимания. Домик его был как раз таких размеров, чтобы в него можно было втиснуться, и представлял собой постройку из ряда уменьшающихся помещений. То, что было на его дальнем конце, вполне подходило бы для собачьей конуры.
За его жилищем возвышались шесть куч сена. Ламокс лениво вытянул пучок травы из одной и пожевал, но еще раз брать не стал, поскольку уже взял столько, сколько, по его представлению, можно было украсть так, что никто этого не заметит. Ничто не могло воспрепятствовать ему съесть всю кучу, за исключением осознания, что Джон Томас сильно раскричится на него и может отказаться на неделю чесать его садовыми граблями. По заведенным правилам, Ламокс не должен прикасаться ни к какой пище, кроме приходного фуража, до тех пор пока это не разрешит ему хозяин. Ламокс обычно следовал правилам, так как ненавидел скандалы и его унижало неодобрение.
Кроме того, сена он не хотел. Сено у него было на прошлый ужин, и сегодня на ужин, и будет на ужин завтра. Ламоксу хотелось чего-нибудь более существенного, с более завлекательным ароматом. Легкой походкой он прокрался к низкому заборчику, отделяющему несколько акров заднего двора от остальной части двора миссис Стюарт. Этот забор был лишь символом, обозначающим линию, которую ему не следовало пересекать. Однажды, несколько лет назад, Ламокс пересек ее и попробовал розовые кусты… всего лишь попробовал, так, для разнообразия питания, но миссис Стюарт подняла такой шум, что ему становилось плохо даже от одного воспоминания об этом. Вспомнив и содрогнувшись, он поспешно удалился от забора. Но он заприметил несколько розовых кустов, которые не принадлежали миссис Стюарт, а значит, по мнение Ламокса, не принадлежали никому — они росли в саду миссис Донахью, на следующем дворе к западу. Имелась возможность, о которой Ламокс уже задумывался, — добраться до этих «ничейных» розовых кустов.
Участок Стюартов был обнесен бетонной стеной высотой в десять футов. Ламокс никогда не пытался через нее перебраться, хотя в нескольких местах обгрыз ее верх.
В задней части двора в ограждении был пролом, где границу их собственности пересекала водосточная канава. Пролом в стене был перекрыт массивной решеткой из бревен восемь на восемь дюймов, скрепленных очень тяжелыми болтами. Вертикальные бревна были углублены в русло ручья, и подрядчик, возводивший это сооружение, заверил миссис Стюарт, что оно остановит не только Ламокса, но и стадо слонов, и вообще все, что слишком велико, чтобы пролезть между бревнами.
Ламокс знал, что подрядчик ошибался, но его мнения не спрашивали, и он не был на это в обиде. Джон Томас тоже не выражал своего мнения, но, казалось, подозревал правду. Уж слишком подчеркнуто он приказал Ламоксу, чтобы тот не свалил решетку.
Ламокс подчинился. Он попробовал ее на вкус, но бревна были пропитаны чем-то, придающим им невероятно противный привкус, и потому он оставил их в покое.