Евгений Викторович это известие воспринял спокойно, признав, что к осени ей просто нужно будет успеть подготовиться лучше. Сергей сказал, что ничего другого он от Риты и не ожидал. Стукнув девушку по лбу, он улыбнулся и подарил билет на представление московской труппы циркачей, они с Лизой заготовили ей этот подарок.
- Зато мы обе облажались, - усмехнулась Лиза, которая не прошла экзамены и ждала следующего года.
Горячее всех на провал Риты отреагировала Вера Брониславовна. Женщина рвала и метала, грозя подать в суд на нечестное судейство.
- Она талантливая! - то и дело срывалась Вербена, до ужаса пугая посетителей. - Какие пышки печет!
Сама же Рита провал свой приняла болезненно, хотя совсем этого и не показывала. Мгновения отчаяния сменяли одно другое, и, в конце концов, девушка приняла твердое решение раз и навсегда завязать с выпечкой. Правда, уже через день Лиза застала ее на месте нарушения этой клятвы: полный противень медовых коржей был тому свидетелем. В конце концов, Рита все же успокоилась, поняв, что одно разочарование совсем не повод возвращаться к старому. Бася, видимо, придерживался той же точки зрения, посему не переставал обхаживать Рому в надежде еще раз встретиться со своей новой подругой.
Жизнь города быстро наполнилась летними красками. В парковом пруду вовсю уже купались дети. По соседству с ними важно хрипели утки, прогуливались влюбленные парочки. Легкие весенние наряды сменились полупрозрачными тканями, обтягивающими небольшие участки теплых ароматных тел. Возле булочной появились плетеные загорелые столики, а рядом возникла громоздкая тележка с фруктовым льдом, пломбиром и напитками. Вместо чашек с кленовым сиропом и пирогов с куличами на прилавках появились полоски с ревеневым вареньем, пышки с ягодами и мятный хлеб. Теплые вечера друзья теперь проводили на открытой веранде летнего кафе неподалеку от дома Лизы.
- Тебе Рома предложил ехать с ним в Крым? - однажды начала допытываться Лиза.
- Господи, - вздохнул Сергей. - Какое тебе-то дело?
- Не лезь в женские разговоры, - приструнила его девушка, а потом, обернулась к Рите и добавила. - Так да или нет?
- Ну да, было такое, - аккуратно призналась Рита. - А что?
- Ой, не прикидывайся. Ты поедешь или нет?
- Не знаю, - пожала плечами Рита. - Сказала, что хочу подумать.
- Да что тут думать-то? - воскликнула Лиза.
- Там надо с родственниками будет знакомиться, - уклончиво заметила Рита.
- И что?
- Не тупи ты, - проворчал Сергей. - Не видишь что ли: она не уверена в том, что ей нужно такое стремительное развитие сюжета.
- Если хочешь знать мое мнение, - перебив его, начала Лиза.
- А если не хочу? - Рита сдвинула брови и внимательно посмотрела на нее. - Вы когда-нибудь просто позволите мне его любить?
Сказав это, она встала и направилась к выходу.
- Интересно, о ком это она сейчас, - усмехнулся Сергей.
Биение сердца тепловоза жаркими искрами отдавалось в гуле колес. Шум этот затихал лишь на мгновения, когда поезд останавливался на одиноких сельских станциях, в дымном пылу белых городов, на пропахшей рыбой станции в Джанкое. Ласковые белые волны Лимана Рите, с детства любившей море, показались хорошим предзнаменованием. Наблюдая за тем, как широкие еловые лапы уступают место желтым грациозным подсолнухам, Рита то и дело отвлекалась на восторженные рассказы Ромы.
- Тебе там точно понравится, - распевался он, выкладывая на стол припасы из термосумки. - До моря 5 минут идти через сады и там одни яблони да вишня. На виноградники съездим. На водопады, тебе точно понравится.
- Мне уже нравится, если ты доволен, - улыбаясь, заверила его Рита.
Довольный этим Рома сразу замолкал, но терпения его хватало ненадолго. Вечером, укладываясь спать, он протягивал Рите руку и бормотал о том, как красиво закатное море. И все радовался, что вскоре она его увидит. Рита же, как только он засыпал, отворачивалась и подолгу считала удары железных колес о звонкое полотно дороги. Считала она и ждала, когда усталость придет и заберет ее в пустой тихий сон. На третий день пути, когда солнце уже спешило на другой конец горизонта, они, наконец-то, сошли на пыльный и жаркий перрон Айвазовской станции. Тут же к пассажирам бросилась добродушная, но крайне корыстная толпа бабулек, намеревавшихся кому-то впихнуть недозревшие помидоры, магазинные огурцы, ракушки и брелки. Вторая же часть, встречавших набросилась на ошарашенных туристов, тыкала в них табличками с указателем самого дешевого жилья на первой морской линии и утаскивала в свои сети зазевавшихся.
Чуть поодаль дежурила вторая волна "заботящихся". Это были таксисты. Их загорелые руки и сдвинутые до бровей одинаковые кепки удачно дополняли разномастную вереницу машин: красные советские Жигули, белые широколицые Тайоты, узкоглазые Хонды и королевы местных дорог - черные холеные Волги. Странным было и то, как менялась ценовая политика в зависимости от географической привязки клиента.
- А ты откуда, дочка? - подмигивает худенькой рыжеголовой девчушке пожилой любитель "Примы" и АвтоВАЗа.
- Из Киева, - робко отвечает она.
- Садись, милая. За 150 довезу.
- До "Херувима" сколько будет? - интересуется бледный как утренний снег, качок.
- Ой, да немного, - заверяет его таксист. - Вы с севера что ль, ребята?
Качок и его друг качок второй кивают:
- Из Барнаула.
- Ой, ну хорошо, - улыбается мужик. - Только для вас за 340 довезу.
Стоит ли говорить, что ехали они в тот же отель, что и предыдущая участница таксо-выборов?