У раскрытого окна лежал на кровати седой, коротко остриженный человек и напряженно всматривался в вошедших. Вдруг складки на его лбу разошлись и все лицо просветлело.
- Ремесленники?! - глуховатым басом проговорил он. - Вот так Маруся! Пообещала - и сделала. Это она вас прислала? Садитесь, товарищи.
И так было сказано это «товарищи», будто в комнате стояли не ученики-подростки, а взрослые, с солидным стажем рабочие.
Ребята осторожно придвинули табуретки и сели, косясь на кровать: под Простыней, где должны вырисовываться ноги, было гладко и пусто.
- Точнее сказать, нас комсомольский комитет прислал, - поправил Паша. - А Родникова только заявление написала.
- Вот-вот, - кивнул мужчина, - я и говорю. Ну и бойкая ж девочка!
- Как же она про вас узнала? - поинтересовался Саша.
- А просто. Она тут близко живет, мимо ходит. Заглянула раз в окошко и говорит: «Дедушка, вам, верно, скучно лежать?» - «Скучно, говорю, детка». - «А вы бы пошли погуляли». - «Пошел бы, говорю, да ходилок у меня нету». - «А вы на колясочке. Знаете, есть такие коляски, что их руками двигают!» - «А чтоб на колясочке, говорю, надо две руки иметь, а у меня только одна». Села она на подоконник и все расспросила: и кто я, и где работал, и как со мной эта беда случилась. Потом и говорит: «Ваш директор, наверное, бездушная личность, бюрократ и волокитчик, раз он до сих пор не заказал вам подходящую колясочку». - «Да, говорю, по трошки есть в нем всего этого добра. А главное, две руки надо иметь». - «Ничего, отвечает, мы вам изобретем такую колясочку, что вы и с одной рукой поедете. Подумаешь, какой сложный агрегат!»
Саша, сидевший до сих пор неподвижно, вдруг заерзал.
- Это… это, наверно, надо так, - шепотом проговорил он, - взять ведущую ось и насадить на нее шестерню, а потом… Или нет… Лучше взять…
И засопел, прищурив один глаз, а другим нацелившись в угол комнаты.
Вечером заседал комсомольский комитет. На заседании был и мастер 5-й группы Денис Денисович, широкогрудый, массивный старик с круглым лицом, и даже директор училища Семен Ильич. Была, конечно, и Маруся. Забившись в угол, она следила оттуда беспокойными глазами за всеми, кто брал слово, и на ее подвижном лице попеременно отражалось выражение лица каждого из говоривших.
Паша аккуратно записал в тетрадь все, что разузнал с Сашей в Доме инвалидов, и теперь ждал, когда дойдет очередь до его вопроса. Смутное чувство разлада не оставляло его с утра. Он думал, что все расскажет Михайлову про Марусю и ее на комитете за все взгреют, в особенности же за Мюна. А тут получалось что-то совсем другое. Пожалуй, ее сегодня даже хвалить будут.
Михайлов сказал:
- Следующий вопрос - о коляске для рабочего-инвалида. Докладывай, Сычов.
Паша встал и, держа перед собою тетрадь, не торопясь, толково, обстоятельно рассказал, что случилось с Глебом Ивановичем и в чем он теперь больше всего нуждается. Глеб Иванович - старый токарь Харьковского паровозостроительного завода. Фашистская бомба лишила его семьи и сделала калекой. Из Харькова его эвакуировали сюда и положили в больницу, а из больницы - в Дом инвалидов. Человеку хочется видеть жизнь, а видит он только стены палаты да одних и тех же людей - своих соседей. Директор Дома инвалидов говорит, что коляска с двумя рычагами у него есть, но Глебу Ивановичу она не подходит. А сделать такую коляску, которой можно управлять одной рукой, будто бы никто не берется.
- Следовательно?.. - спросил Семен Ильич.
- Что - следовательно? - не понял Паша.
- Ах, ну что за человек! - раздался вдруг из угла возмущенный голос Маруси. - Ему подсказывают, а он не понимает. Следовательно, коляску должны сделать мы - вот и все.
Проект коляски поручили разработать активистам комнаты юного изобретателя под руководством Дениса Денисовича. Сейчас же после заседания мастер вызвал Сашу Городищева, Костю Безуглого и Ваню Заднепровского - прославленных «изобретателей» училища. Хитрый Денис Денисович только поставил перед ними задачу да указал, в каком направлении «шевелить мозгами», - все остальное должны были сделать ребята сами. По случаю экстренности задания им даже разрешили поработать после отбоя. Ребята немедленно отправились в комнату изобретателя. Ваня Заднепровский, самый маленький по росту ученик, незадолго до этого прочитавший «Левшу» Лескова, смеясь предложил запереть дверь и занавесить окна, как сделали это тульские оружейники, когда подковывали английскую блоху. Но Костя Безуглый, который плохо понимал шутки, сказал:
- Чего это ради! И без того жарко.