Далее следовали разные приветствия и поклоны. Я подал письмо Наташе и крепко ее поцеловал. Отсутствие Кудлашки ее точно так же мучило, как и меня.
Наступило лето, стали мы собираться опять в деревню. Наташа хлопотала, укладывая вещи и путешествуя за покупками.
— Марья! Дуня! идите скорее сюда! — закричала Наташа, вбегая через двор в кухню.
Все они выбежали в калитку, дворник пошел за ними. Я подошел к окну и стал прислушиваться.
— Да это она, она! — говорила Наташа, стоя около забора. — Кудлашка! Кудлашенька милая!
— Глядит, глядит! — крикнула Марья.
— Павел! Беги скорее за барином! — кричала Наташа.
Я в один миг был уже за воротами и увидал там такую сцену: около нашего забора лежала собака, тень нашей Кудлашки, а подальше на коленях стояла Наташа, страшно взволнованная.
— Коля! Коля! Это наша Кудлашка! Я знаю, что она!
— Кудлашка! — сказал я.
Собака тихо завизжала, хотела приподняться, но не могла и опять упала.
— Это она! — задыхаясь, проговорил я.
Наташа приподняла под передние лапы, а я под задние и мы осторожно понесли ее вдвоем в дом, в мой кабинет, где и положили. Наташа побежала и принесла в блюдечке молока.
— Я уверена, что она умирает от голоду, — сказала она.
— Очень может быть!
Я разинул ей пасть, Наташа влила несколько ложек молока. Мы с таким трепетом следили за дыханием Кудлашки, что сами боялись перевести дух. Прошло четверть часа. Наконец, Кудлашка открыла глаза, посмотрела на меня и жену и слабо помахала хвостом.
Наташа, словно ребенок, бросилась мне на шею.
— Ах, если бы ты знал, как я буду рада, если она оживет. Если бы ты знал, как я мучилась весь этот год и как буду любить нашего верного песика.
Мы опять разжали пасть собаки и влили молока. Вечером Кудлашка лег спать на свое прежнее место, но ходил из комнаты в комнату худой и страшный. Поправился он только через месяц в деревне.
Каким образом Кудлашка добрался из Нью-Иорка до Петербурга, мы узнали только через год и то случайно. Я был с ним в Кронштадте и там удивился, что он бросился к одному матросу, точно к короткому знакомому.
— А ведь эта собака-то моя, ваше благородие, — сказал мне матрос.
— Как твоя?
— Да я ее привез из Америки, а в Ревеле она у меня пропала, — отвечал он.
Я щедро вознаградил матроса и, рассказав ему, что это за собака, спросил его, каким образом она к нему попала.
Оказалось, что в Нью-Иорке Кудлашка бегала на все пароходы, ласкалась ко всем русским матросам и попала на русский корвет. Каким же образом она прибежала из Ревеля, мы не узнали. Очевидно, что путешествие ее было тяжелое. С тех пор Кудлашка более с нами не расставалась. Она сделалась любимицею Наташи и верным хранителем и товарищем наших детей, которым, позволяла делать с собою все, что им было угодно.
ЗАЯЦ И КУЗНЕЧИКИ
Легенда
юдям с самого сотворения мира был дан табак. Но кузнечики любили его гораздо более, чем люди, и порешили отнять его совсем от людского рода.
Кузнечики жили в отдельной большой деревне и так громко стрекотали о своем злостном намерении, что разбудили волшебницу, жившую в пещере со своим племянником зайцем.
Волшебница, сама вышедшая из людской породы, конечно, стояла за людей и ненавидела кузнечиков, трескотнею своею не дававших ей спать. Утром она позвала косого зайца.
— Пойдем-ка, заинька, к кузнечикам в деревню. Они задумали сесть весь табак у людей. До этого допускать нельзя. Идем к ним.
Придя к деревне кузнечиков, волшебница обратилась к заиньке с такою речью:
— Ну, как же нам быть? Не крикнуть ли тебе прежде всего?
— Хорошо! — отвечал заинька и крикнул так, что вся земля затряслась.
— Ай! Ай! — взвизгнули кузнечики. — Беда! Беда! Всех нас передавят. Надо откупиться.
Староста кузнечный взял табаку и передал его заиньке, а тот передал волшебнице и она сложила табак в мешок.
Волшебница повернулась с заинькою и они сделали вид, будто уходят, в сущности же отошли шага два и заинька опять так гаркнул, что деревня покачнулась.
— Ну, пришел конец, — в один голос закричали кузнечики. — Давайте им скорее еще табаку.
Староста ухватил охапку табаку и побежал к заиньке. Заинька взял, отдал своей тетке, а та засунула в мешок, повернулась и пошла от деревни. Отойдя шага три, она приказала зайду опять крикнуть. Заяц понатужился и крикнул. От его крика деревья погнулись, речки всколыхнулись и все кузнечики повыскакали из домов.