– Охотно, – согласился юноша. – Вы так добры. Знаете, а ведь вы почти угадали мои мысли. Я тоже, как только попал сюда, сразу подумал: все будет хорошо. А расстроился я скорее по привычке.
Локк пошел к стойке, незнакомец же только сейчас увидел стоящих возле него Себастьяна и Бальтазара.
– Ах, господа! – воскликнул он. – Я вас и не приметил. Простите, это все моя рассеянность. Должно быть, я выгляжу ужасно нелепо.
Он быстро поднялся и представился с изящным поклоном:
– Самюэль Карабус, к вашим услугам.
– Очень приятно, – кланяясь, отозвался архивариус. – А я, с вашего позволения, – Бальтазар Букреус, архивариус городского магистрата и хранитель библиотеки Нустернского университета.
– В самом деле?! – вскричал Самюэль Карабус. – Вы архивариус?
– А что тут удивительного? – поинтересовался Бальтазар.
– Ах нет, ничего. Просто у меня есть странное обыкновение: я свожу знакомство со всяким архивариусом, которого встречаю в своем вынужденном путешествии.
– Действительно странное обыкновение, – тихо заметил архивариус, а громче произнес следующее: – Позвольте представить вам моего друга – звездочет Себастьян Нулиус.
Себастьян, давно ожидающий своей очереди представиться, учтиво поклонился.
– Вы правда – звездочет? – оживленно переспросил Самюэль Карабус. Казалось, и это сообщение привело его в восторг. Он так открыто и внимательно посмотрел на Себастьяна, что тот невольно смутился.
– Вы не поверите, как я рад! – воскликнул восторженный гость. – Мне еще ни разу не встречались звездочеты. Случалось, конечно, видеть каких-то ярмарочных астрологов, но настоящего звездочета вижу впервые.
В это время к ним подошел трактирщик с кружкой вина и тарелкой ветчины.
– Господин Карабус, не присядите ли вы к нашему столу? – спросил архивариус и, получив согласие гостя, обратился к трактирщику: – Локк, поставь все это на наш стол.
С подчеркнутой церемонностью, на которую буквально провоцировал всех Самюэль Карабус, уселись за стол. Отпивая вино и жадно закусывая ветчиной, господин Карабус болтал почти без умолку. Он, видимо, хотел поведать сотрапезникам о своих странствиях, но из-за того, что беспрестанно перескакивал с одного на другое, цельного рассказа не получалось. Здесь были Юст и Баргорель, Турон и Сараманто. Даже архивариус, обыкновенно серьезный и сдержанный с незнакомцами, смотрел на гостя с улыбкой. Только Карабус начал говорить об Оргарде, как тотчас оборвал на полуслове и восторженно воскликнул:
– Я так рад, господа, что встретил вас всех! Мне давно не попадались такие милые люди! Напрасно вы, господин архивариус, скептически улыбаетесь. Это не лесть. Если бы вы знали, как много дурного я насмотрелся за время своего путешествия! Но не хочу об этом вспоминать. И только когда я оказался в вашем герцогстве, все вдруг преобразилось.
– А давно, позвольте узнать, вы попали к нам? – спросил Себастьян. Ему чем-то очень нравился этот странный молодой человек.
– Три дня назад я прибыл в Традосс, а вот сегодня – уже в Нустерне. И везде встречаю очень милых людей, вот таких, как вы. Напрасно вы смеетесь, господин архивариус. Впрочем, я, видимо, и впрямь смешон, но говорю правду.
– Я нисколько не сомневаюсь, – ответил архивариус. – Просто мы всего лишь минут десять как знакомы, а вы спешите делать такие далеко идущие выводы.
– Но, господа! – воскликнул Карабус. – Ведь для того, чтобы узнать человека, достаточно одного взгляда. И я уже знаю вас гораздо лучше, чем вы полагаете. Ведь все написано на ваших лицах.
– Ах вот как! – озадаченно заметил Бальтазар.
– Конечно! Вот вы, господин трактирщик, очень добрый человек. Да-да, вас легче огорчить, чем разозлить. Я даже подозреваю, что вы вообще не способны злиться. (Локк порозовел и расплылся в смущенной улыбке.) Вы, господин звездочет, человек очень прямодушный. Для вас легче умереть, чем солгать, и вы от этого часто страдаете. Кроме того, вы большой фантазер и такой же восторженный, как и я. Только вы глубоко прячете свои идеалы и фантазии, копите их для какого-то большого свершения. Такому, как вы, непременно повезет. У вас чистая душа, на ней нет ни единого пятнышка. Просто удивительно!
Бальтазар, видимо, польщенный характеристикой друга, улыбнувшись, посмотрел на Себастьяна. Потом посерьезнел и, глядя в глаза Карабусу, спросил:
– Ну а как насчет меня, молодой человек?
– А вы, господин архивариус, напрасно сдвигаете брови. Вы очень веселый человек, у вас душа юноши. И это удивительно, потому что, судя по вашим глазам, вы познали большую печаль. Но, должно быть, надежда в вас сильнее. Вы часто напускаете на себя суровый вид, но не оттого, что вы суровы, а оттого, что очень много знаете о том мире, в котором живете. Вы вообще очень умны. Вы хранитель огромных знаний, и ваш ум постоянно ищет новой мудрости. Вы необыкновенный человек.
Самюэль Карабус внезапно замолчал и задумался. Неудивительно, что после таких слов наступило молчание. Каждый был несколько смущен характеристикой в свой адрес, но безоговорочно признавал поразительную правоту характеристики другого. Заметив это несколько напряженное молчание, гость поспешно, как бы оправдываясь, сказал:
– О, не подумайте чего! Здесь нет никакого фокуса. Добрый человек прост и открыт, а стало быть, виден. Вы все добрые люди.
Архивариус почел за благо коренным образом переменить тему разговора.
– Скажите, господин Карабус, вы надолго приехали в Нустерн?
Гость как-то рассеяно посмотрел на Бальтазара и, вздохнув, ответил:
– Не знаю, как вам и сказать. Все будет зависеть от обстоятельств. Если и здесь меня ждет неудача, то отправлюсь дальше на север, хотя мне так нравится у вас.
– Дальше на север? – удивленно переспросил Локк. – Да ведь дальше нет дороги, сударь. На севере Красное болото и Дальний лес, который тянется неизвестно сколько. Одно слово – Глухомань.
– Как так? – спросил Карабус. – Совсем нет дороги?
– Так вот, нет, – подтвердил архивариус. – Разве что считать дорогой кабаньи тропы, но ходить по ним небезопасно.
– Еще бы, – подхватил трактирщик, – многие ходили по ним, но не многие возвращались.
Это сообщение привело Самюэля в крайне восторженное состояние. Он вскочил с места и принялся метаться по трактиру.
– Нет дороги! Ведь это замечательно! – восклицал он. – Ведь это надежда! Неужели в этой милой стране мне повезет? Ах, если бы! Если бы она была здесь!..
Восклицания юноши становились все более невнятными, в них даже почудились чужие, незнакомые слова, к которым внимательно стал прислушиваться архивариус. Наконец, восторженный юноша, то ли устав, то ли вспомнив что-то неприятное, остановился. Восторг его пропал так же внезапно, как и появился. Он сел на место и со вздохом попросил еще стаканчик вина.
– Охотно, сударь. – отозвался Локк и удалился к стойке.
– Простите, господа, – проговорил Карабус. – Я выгляжу ужасно глупо. Но если бы вы знали мои обстоятельства, то охотно извинили бы меня.
– А что с вами случилось? – спросил Себастьян.
– Случилось, да-да, случилось, – горестно промолвил гость. В эту минуту Локк подал ему вина. Гость занялся напитком, и чрезвычайно заинтересованный звездочет остался без ответа.
Вино подействовало благотворно. Печаль покинула Самюэля Карабуса, но взгляд его сделался усталым и сонным.
– Простите, господа, я ужасно устал. Столько времени был в тревоге, а теперь вы сообщили мне такое, от чего поневоле сойдешь с ума. Удивляюсь, как еще меня ноги держат.
– Вам, сударь, самое лучшее сейчас пойти отдохнуть, – проговорил трактирщик.
– О да, это было бы замечательно, – согласился гость.
– Пойдемте, я вас провожу в вашу комнату, – предложил Локк.
– Да-да. Спокойной ночи, господа. Простите, что обеспокоил вас.
Звездочет и архивариус раскланялись с гостем, Локк взял его под руку и только тут опомнился:
– А где же ваши вещи, сударь?
– Вещи? – удивился юноша. – Какие вещи? Ах да! Никаких вещей у меня нет. Все мое имущество здесь, – и он указал пальцем на грудь.