С головы свесился стебель, толстый отросток с совершенно нечеловеческим глазом на конце: выпуклым, без ресниц, с нервно сжавшимся в вертикальную полоску зрачком.
Змея не змея, но явный родственник.
Глаз тщательно осмотрел Крамера, лишь на секунду отвлекшись на мальчишку. Потом внутри гусеницы что-то заскрежетало, прозвенело, и на морде, к которой как раз подходил звездочёт, с хрустом открылась щель пасти - зубастой, источавшей внутренний жар. Альба от испуга отскочил назад, да там и предпочёл остаться.
- Меня зовут Логика, - сообщило чудовище. На звонких звуках оно похрустывало, на шипящих - пришепётывало, но в целом разобрать слова было несложно. - Железная Логика, колдун. Я пришла навести порядок.
- У нас и так довольно тихо, - осторожно сообщил Крамер. От глаза и пасти ему было не по себе, особым мужеством он никогда не блистал. - Зачем нам какой-то порядок?
- Логично, - выдохнула Логика. - Но не очень. Вы погрязли в колдовстве и насилии над законами природы. Не верите в теорию Дарвина и полёты в космос, замшели в заблуждениях. Поэтому пришла я.
- Но нам и так неплохо... - ещё осторожнее ответил звездочёт. - Шла бы ты отсюда.
- Не могу. Теперь, когда я изучила глубину, да что там - пропасть вашего падения в бездну волшебства, я не могу. Начнём с тебя, старик. Небольшая перековка сознания, лишение ненужных качеств и умений - и ты станешь настоящим логичным человеком. Оплотом и опорой научного бытия.
Крамер поёжился. Несмотря на солнечное тепло и какой-то неживой, искусственный жар, шедший от Логики, его знобило. Всё, что он умел, хотели отнять. Всё, чем испокон веков жил город, кем-то чужим решено было сделать ненужным. Это вам не пустынные воины: саблями и громовым рыком бургомистра не справиться.
- Начнём с начала, уважаемая Логика...
Гусеница кивнула отростком с глазом. С начала - это логично, какие тут возражения? Не с конца же начали.
- ...так вот. Мы - волшебный город, населённый людьми с некоторыми... гм, умениями. Так продолжается тысячи лет. И у нас нет причин что-то менять. Логично?
Альба приплясывал за его спиной, но не от веселья или испуга: раскалённый песок жёг пятки. Интересно-то интересно, но так и изжариться недолго.
Крамер махнул рукой в его сторону, и мальчишка оказался обут в невысокие ботинки, хоть и не по сезону. Зато ступни не задымятся.
- Это неправильно! Нелогично! Перестаньте! - заорала гусеница и со звоном начала крутиться на месте, едва не придавив Крамера. Ему пришлось отойти чуть дальше. Зато озноб прошёл, как и не было.
- Вы знаете, уважаемая Логика, - дождавшись пока та успокоится, сказал звездочёт. - А я не перестану... Зачем мне, нам всем ваше вмешательство? Как жили - так и будем. А вы больше не приходите, не надо.
- Психи. Колдуны и психи! Почему ты сопротивляешься, старик? Ты против логики?!
- Отнюдь! - громко и торжественно заявил звездочёт, от голоса которого Альба едва не упал, по совершенно спокойной реке вдруг пробежала рябь, а песок под гусеницей зашевелился как живой. - Я сам ей иногда балуюсь, но живу по-своему. Как и все мы здесь! Нам просто не нужна чужая Железная Логика. За ней скоро последует Мёртвая Тишина, а там и Вечный Покой на подходе. Нет уж!
С каждым его словом волны нарастали, песок проваливался под железной тушей, а когда он закончил никакой гусеницы уже не было - в дымящуюся, источавшую жар воронку с рёвом и шипением хлынула вода, подняв огромное облако пара. Альба как зачарованный смотрел на всё, так и не сказав ни слова. Он отыграется позже, вечером, когда они всей компанией будут провожать солнце, сидя на шпиле ратуши подобно грозди больших некрасивых птиц. И Валиора засмеётся, не поверив, но подаренные звездочётом ботинки важно произнесут в закатной тишине:
- Всё так и было!
А пока Крамер шёл обратно на площадь, чтобы успокоить горожан и бургомистра: опасность миновала. Пора было взять несколько пирожков с лепестками фиалки у Томаса и бокал лимонада тётушки Бромелии, сесть у фонтана и с аппетитом позавтракать, размышляя: почему именно кот? Почему в берете? Важен ли мольберт или в следующий раз всё будет совсем-совсем иначе.
Конечно, он, Крамер, мог бы наколдовать по дороге и пирожки, и напиток сам, лишив своих старых друзей удовольствия угостить его, но к чему? Это было бы... нелогично.