Про памятник не комментирую.
А насчет Миранды Фогель… Ах, Урбанайтес, зря ты помянул Миранду, тебе это зачтется. Это она меня, между прочим… Ну да ладно.
– Человек состоит в Ордене Реконструкторов – этим все сказано, – закончил Потягин. – Он планомерно себя разрушает, пусть. Наше дело сейчас косить тростник…
Октябрина хихикнула.
– Что, Виталя, в глазах Лунные Карточки? – осведомилась она.
– При чем здесь Лунные Карточки? Просто мы должны доказать ему, что зла нет. При чем здесь Лунная Карта? Что ты привязалась? У тебя что, комплексы какие-то?
– Нет у меня комплексов!
– Ребята! – крикнул Урбанайтес. – Прекратите ругаться! Октябрина, ты сгущаешь…
– Вот и я говорю! – согласился Потягин. – Здесь совсем неплохо! Воздух, море, физкультура…
– Лунная Карта, – вставила Октябрина.
– А мне здесь уже надоело, – возразил Ахлюстин. – Мы попали в какую-то идиотскую ситуацию, причем сами себя в нее загнали. Вы как заставляете их работать?
– Какая разница, как их заставлять? – Урбанайтес говорил почему-то хрипло, наверное, голос потерял от крика. – Принципиальной разницы нет…
– Это тебе только кажется, – не согласился Ахлюстин. – На самом деле не все так безоблачно…
– Но дело-то идет, – возразил Потягин. – Я уже почти половину выкашиваю…
– Так у тебя же от этого мозги разъедаются! – воскликнул Ахлюстин. – Ты разве не понимаешь?!
– Да ничего у меня не разъедается, – обиделся Потягин. – Смотри.
Он что-то там продемонстрировал, не знаю, что именно, может, мозги, а потом продолжил:
– Так что тут все в порядке. Да вы что, ребята, все это всерьез, что ли, воспринимаете? Это ведь игра! Зато мы докажем этому психу!
– А ты уверен, что докажем? – спросил Ахлюстин.
– Вполне. А ты что, хочешь, чтобы наш клуб переименовали в «Дубраву»? Или в «Чугунную Дубраву»?
– Нет, не хочу. Просто не кажется тебе, что доказывать…
Они перешли на шепот, и некоторое время я ничего не слышал. Затем опять прорезалась Октябрина:
– …заставить его играть по нашим правилам!
– Вы что, не понимаете, что вы уже проиграли?! – это Ахлюстин.
А Ахлюстин, оказывается, опасный тип.
– Ладно, вы как хотите, а мне все это не нравится! – сказал Ахлюстин.
– Сдох, – усмехнулся Потягин. – Так и скажи, Ярик, что ты сдох!
– Дурак ты.
– Ну да, мы дураки, а ты один умный!
– Может, не стоит спешить?
Ай-ай-ай, Октябрина, не стоит, значит, спешить.
– Нам пару дней до Лунной Карты остается, – напомнил Урбанайтес. – Может, неделя…
– Я же говорю!
– Октябрина!
– Вы как хотите, а мне все это надоело. – Ахлюстин кашлянул. – Очень, очень надоело, мне никогда ничего так не надоедало. Я думаю, надо…
Интересно-интересно…
Ахлюстин замолчал.
– Не знаю, – сказал Урбанайтес. – Мне, конечно, тут тоже не нравится, но…
– Лунная Карта, – произнесла Октябрина зловеще.
Она решительно невыносима.
– Ты все время иронизируешь, и это понятно, – Урбанайтес был удивительно рассудителен. – Но все идет действительно более-менее спокойно, почему мы должны упускать Лунную Карту? Жуткин сядет в лужу, а мы получим карту. Какая разница, кто именно ее получит, она все равно будет у нас, в нашем клубе…
Остальные издали сразу несколько звуков. Потягин испустил звук согласия, Октябрина – звук презрения, Ахлюстин просомневался.
– Вы как хотите, но я долго терпеть не собираюсь, – сообщил Ахлюстин.
Он с хрустом поперся прямо через джунгли к своей хижине, остальные его не поддержали. Стояли, переминались с ноги на ногу. Трое.
– Может, он прав? – осторожно спросила Октябрина. – Может, и нам стоит…
– Глупо, – перебил ее Урбанайтес. – Трудностей-то, по большому счету, нет никаких…
– И времени у нас много – каникулы ведь, – добавил Потягин. – Делать-то все равно нечего, можно и здесь…
Смех. А потом звук какой-то… Кажется, она плюнула. И снова хруст веток. Октябрина отчалила. Остались Потягин и Урбанайтес.
– Вот так, – сказал Урбанайтес.
– Вот так, – сказал Потягин.
И они тоже поперли по бушу. Как два бессмысленных трактора. Урбанайтес проследовал мимо меня, напевая что-то на незнакомом языке, наверное, эсперантист.