Сошлись они только в одном, когда старый дед Бахтаров объявил, что в той квартире уж лет пять как никто не живет, и он уже начал присматриваться к ней, потому как младшему сыну Ильясу пришло время жениться и молодым будет нужно свое жилье. На него дружно зашикали, но дед твердо стоял на своем.
Ну, дед. С такого ничего не возьмешь.
– А соседи его не помнят.
– Как это возможно? Их проверяли?
– Проверили. Обычные люди. Трудящиеся.
Болеслав Витольдович только хмыкнул.
– А участковый? Товарищ Фирсов, кажется?..
– А вот тут самое интересное. Он вообще не помнит, что бывал по тому адресу. Дядины обращения в милицию есть и ответы участкового на заявления дядины есть, а никто ничего не помнит.
Шеф только плечами пожал, и пожатие это можно было трактовать только как «поглядим, поглядим, чего вы тут без меня наворотили», но уж никак не «ну что тут поделаешь»…
– Протоколы допросов, отчеты…
– Да, все это есть… Подшито.
Болеслав Витольдович остановился около витрины ГУМа. За стеклом, на фоне черного с блестками бархата, висела на тонких нитях модель космического корабля. Не яйца, как в «Аэлите», а какого-то футуристического механизма – с усами-антеннами и даже тонкими, словно у кузнечика, ногами.
Болеслав Витольдович спросил не оборачиваясь:
– Это ты сегодня там про небесный престол вспомнил?
– Ну я… А что?
– Да так…. Ты «Аэлиту» смотрел?
– Смотрел… А что?
Начальник не ответил, точнее, ответил вопросом на вопрос:
– А слышал, что «Межрабпромфильм» планирует еще два фильма снять о покорении космоса?
«В кино он меня, что ли, хочет пригласить? – подумал Малюков. – Как девушку…»
– Нет…
– А Циолковского читал?
– Ну…
– Обязательно почитай. Вот в командировку поедешь – возьми с собой.
– Какую командировку? – удивился Федосей. – Когда?
– Я бы на твоем месте спросил «куда». Тем, что послезавтра, я тебя, наверное, не удивлю?
Этому Федосей и впрямь не удивился. В ОГПУ было так – «сказано – сделано».
– А вот тем, что в Африку, наверное, озадачу… Командир спецгруппы ОГПУ – звучит? Считай, что премия тебе обломилась за ударную работу.
Федосей улыбнулся. Не то чтоб не поверил, а как-то не увязал себя с Африкой. Где он и где Африка!
– Все шутите…
Тот ответил, но иначе, чем хотел Федосей. Став серьезным, начальник сказал:
– Все всерьез, Федосей Петрович. Ты ведь до нас вроде в авиации служил?
Морозный парок окутал голову Болеслава Витольдовича.
– Служил…
Федосееву подноготную его начальник знал не хуже собственной. Ошибиться не мог. Ну, а если что и подзабудет, это не беда. На каждого из них свое дело есть. Серая такая папочка с завязками. Федосей ее и сам недавно видел. Издали.
– Где у самолета хвост, а где винт не забыл?
– Пропеллер, – машинально поправил начальника Федосей. – Не забыл.
– Вот и славно! Тогда завтра идешь на Лубянку. В распоряжение товарища Сиднева.
– А почему именно меня?
– А потому…
Федосей почувствовал, что начальник слегка рассердился на него и вполне мог ограничиться одним словом, но передумал.
– Потому что не так много в аппарате сотрудников с реальным летным прошлым.
– Настоящий летун им понадобился, а точную задачу тебе поставят на месте. Понятно?
Малюков молча кивнул, прощаясь с выходным, а заодно с девушками и с пивом.
– Смотри там. Покажи московскую школу…
Пользуясь временной расслабленностью начальника, Федосей спросил:
– Где это «там»?
Ну не в Африке же в самом деле… Болеслав Витольдович улыбнулся, как показалось Федосею, с долей зависти.
– А вот завтра и узнаешь…
Французская республика. Париж
Январь 1928 года
…Агент Коминтерна Владимир Иванович Деготь нервничал.
Человек, которого он ждал, опаздывал. Точнее, если уж придерживаться бытовавших тут норм морали – задерживался. Отчего-то априори предполагалось, что у народного избранника, депутата парламента, столько важных забот, что они его задерживают, а уж удел всех остальных бездельников вроде него, тратящих свою жизнь неизвестно на что, – опаздывать.
«Не торопится господин социалист! – подумал агент Коминтерна. – Дьявол! И почему-то никто не хочет учитывать то обстоятельство, что ты находишься тут на нелегальном положении и во вчерашнем «Русском слове» о тебе напечатана целая статья, хорошо еще, что без портрета. Сволочь этот Бурцев! Белая шкура!»