– Так они тем же и нас по мордасам…
– Вот-вот! Воистину… Фарисеи!
– Батюшка!
– Точно!
– А где еще вы рассчитываете найти помощь? Не у тевтонов же?
Уже спокойнее князь ответил:
– Про немцев ничего не скажу. Плохо у них, но уж никак не хуже чем у нас. У них хоть строй человеческий… А если Антанте отдать, то они же потом нас этой штукой и гнобить будут.
– Что-то вы князь совсем опролетарились…
Гости засмеялись, а князь Гагарин, одетый в темненькую косоворотку и впрямь похожий больше на интеллигентного слесаря только рукой махнул. Большевизия – чего тут скажешь. Десять лет в совдепии прожить – это вам не канарейкин свист.
Шутка сняла накал разговора. Кто-то потянулся за холодцом, кто-то ухватился за бутылку «рыковки»… Из темноты, нависшей над столом, гость налил хозяину рюмку.
– Лучше бы вы, профессор, какую-нибудь бомбу, что ли изобрели бы, – грустно сказал с отчетливым волжским выговором княжеский сосед, одетый как средней руки нэпман. – Бомбу хоть как-то в нашем положении использовать можно. Хоть Троцкого, хоть Сталина в Кремле подорвать… Чтоб не своей смертью сдохли вожди голодранские.
– Господа! Господа!
От звука этого голоса все стихло.
– Товарищи, – ворчливо поправил князь, ткнув окурком в пепельницу. – Давайте все-таки, Семен Николаевич, соблюдать конспирацию… Закон один для всех и для рядовых и для генералов.
– Ваша правда, князь. Заболтались… И правда, товарищи, не о том говорим… Открытие, конечно, что говорить профессор совершил эпохальное…
Лёгкий поклон в сторону хозяина.
– Человечество вам, профессор, спасибо скажет… На скрижали занесет.
Крепкие пальцы ухватились за спинку венского стула так, что сухое дерево скрипнуло жалобно.
– Только вот Человечество – это не Россия. Нынешняя Россия – сами видите – со всем человечеством по разным дорогам идут… Понимаю, конечно, полет мысли не остановить, но.
Он вздернул подбородок, в голосе появились суровые нотки.
– Нам не о небесах нужно мечтать, вы уж простите батюшка, а о том, как тут на грешной земле у большевиков власть отобрать…
В повисшей тишине кто-то сказал, вроде как разговаривая сам с собой, или обращаясь к соседу.
– Если смотреть шире, то открытие Владимира Валентиновича развязывает нам руки. Я имею в виду массовую эмиграцию. Ведь за этой штукой, как я понимаю, ни один аэроплан не угонится?
Ему ответили с другого конца стола.
– Зачем это нам? У нас и без этого достаточно «окон» на границе, чтоб вывезти кого угодно. Нет, товарищи! Бегство – это не выход… Надо у красных Россию отбирать. Вы же не думаете, что если умные отсюда улетят, а дураки останутся и тогда все само собой решится?
– Нагрузить бомбами – и на Кремль! – восторженно выдохнул молодой-молодой голос. – Выжечь большевистский клоповник!
По тому, как это было сказано, видно было, что обладатель его сдерживался, сдерживался, да и не удержался. Прорвало.
– Авантюра!
Резкий голос со стороны, словно лязг затвора.
– Конечно авантюра, а каков размах? Представляете заголовки в газетах?
– Чушь…
Голоса вновь закружились, словно мотыльки вокруг лампы – сталкиваясь и разлетаясь в стороны.
– Да почему бы и нет?
– Из пушки по воробьям. Тогда уж проще Тушино захватить и бомбить с аэропланов…
– Нет, госпо… виноват, товарищи. Это все мелко как-то… Сталин, Троцкий, Пятаков, Рудзутак… Нам ведь не вожди мешают, а режим. Режим убирать надо!
– Пропаганда…
– Вот вам ОГПУ попропагандирует!
Князь вскинул голову.
– Я сто раз говорил и еще сто раз скажу: единственный выход – интервенция. Без западных демократий нам большевиков не свалить… Даже если мы Московские головы отрубим – щупальца останутся.
Из темноты отозвались:
– Знаем мы эти интервенции, князь, проходили в двадцатом…
– Кулаком надо было, а они растопыренными пальцами. Японцы – там, французы – сям… Американцы вообще…
Князь вздохнул сквозь зубы, но сдержался.
Имелись! Имелись у него кое-какие идеи.
… С именин уходили мелкими группами.
Спустившись на первый этаж, князь задержался, зажигая папиросу. Дрянные советские спички гасли на ветру, шипя и воняя. Семен Николаевич, спустившийся следом, дождался огня и тоже прикурил. Выдохнув дым в глубину двора, спросил:
– Ну и как вам все это, товарищ Гагарин?
– Гениально, – отозвался князь. – То, что нужно…
Последним гостем из темного подъезда вышел доктор.
– О чем это вы, граждане?
Семен Николаевич показал головой наверх, напоминая о том, чему только что были свидетелями.
– Нда-а-а-а. В цивилизованных странах такой голове живо бы применение нашли б. Не умеем мы с гениями работать.
– Возражу вам, Апполинарий Петрович. Я нашему профессору хоть сейчас могу место найти.
– Есть идеи? – спросил Семен Николаевич.
Князь кивнул.
Выбравшись из темной пасти подъезда, они неспешно направились вдоль трамвайных путей. Город окутали ранние сумерки, сделав его похожим на город их молодости. Несколько минут они шли молча, переживая одно и тоже чувство – чувство утраты.
– А помните, господа… – мечтательно сказал доктор.
– Помним, гражданин профессор, – одернул его Семен Николаевич. – Так о чем вы, князь…
– Я что думаю, Семен Николаевич…
Князь нерешительно поскрёб подбородок.
– Родилась у меня идея. Не идея даже, а так, мысль, пока отвлеченная…
– «… Воздушная, в облаках витающая»?
– Примерно… Но уж больно после сегодняшнего разговора все один к одному сходится.
Редкий снег закружил в воздухе. Князь поймал снежинку на ладонь, и та стала каплей воды.
– Как вы считаете, какова вероятность, что поляки или англичане нападут на СССР?
– В ближайшее время? Немногим больше нуля… А у вас иное мнение?
– К сожалению нет. А сами большевики, по-вашему, не захотят кулаками помахать?
– Вряд ли. После Германии и Польши они поуспокоились… А почему вы спрашиваете?
– Да вот склоняюсь к мысли, что в ближайшее время на серьёзную войну рассчитывать не приходится.
– Да, шансов не много, – согласился Семен Николаевич.
– Вот и я о том же думаю. Равновесие, черт его дери. Если бы каким-то чудом удалось нам это равновесие разрушить… Большевики ведь все мировой революцией бредят, только никак решится на неё не могут. Им бы смелости побольше или уверенности в своих силах.
– И что? Хотите с ними своей смелостью поделиться?
– Да нет, – серьёзно ответил князь. – Хочу новую мировую развязать…
Доктор посмотрел на Семена Николаевича с подозрением, словно подумал, что не понял шутки, но его товарищ смотрел на князя без недоумения.
– Вы мою позицию знаете. Я другого пути для России не вижу, – продолжил князь, – кроме как столкнуть лбами большевиков и Запад… Мы можем, конечно, надувать щеки, но…
Семен Николаевич кивнул. Организация могла многое, но далеко не все. Это была закономерная плата за незаметность. В их силах было осуществить что-то вроде дворцового переворота, может быть даже захватить какой-нибудь из некрупных городов, но не более. Сковырнуть власть коммунистов по всей России разом они не могли. Для этого нужен был сильный союзник. Запад вполне сгодился бы на эту роль, но…
– У Запада в отношении большевиков свои планы… Мы теперь для них не партнеры.
Доктор говорил правду, и от такой правды душа горевала.
– Им проще с большевиками сговориться, чем нас поддержать. Нет у них политической воли к конфликту.
– Вот-вот… – кивнул князь без огорчения. – Только жизнь, к счастью, не всегда спрашивает, есть у тебя воля или нет. Она перед фактом ставит.
Он серьезно посмотрел на товарища.
– Я, граждане-товарищи, думаю, что из того, что профессор придумал, хороший кнут может выйти. Такой, чтоб мир в нужную сторону погонять… Не туда куда кому-то хочется, а туда, куда нам нужно.