Дюшка согласно промолчал.
— А дядька их может в торговом флоте служить?
— Ну да.
— Дядька в торговом флоте, весь год в загранке, капитан дальнего плавания, за детьми присматривать не в состоянии, вот они живут в детдоме. А дядька не жадный, денег на лето племянникам дает без счету. Так что все можно объяснить. Или полярник у них дядька.
— Ну, ты сказки, гляжу, мастер придумывать, — усмехнулся Дюшка. — Полярники, капитаны… Хотя в жизни всякого сколько хочешь бывает. Ладно, полезли, что ли, в будку, я пулек надавил.
— Полезли.
Будку Дюшка оборудовал на дровнике, под самой крышей. Снизу дровник забит поленьями на три зимы, так что забраться в будку можно только по наружной стене. Это несложно: стена дощатая и для вентиляции между досками щели, но взрослые в будку не заглядывают. Так что у Дюшки у единственного из нашей компании есть свое собственное место. У меня нет, я живу в зале между кухней, спальней родителей и комнатой бабушки. Котов живет с дедом, не потому, что у них дом маленький, а потому, что сразу два деда. Даже Похвалин и тот делит комнату с братом.
А у Дюшки будка.
Там, правда, не очень просторно, четверым уже тесновато, и сидеть приходится в ряд, но двоим нормально, можно и ноги вытянуть, к тому же Дюшка затащил сюда по частям старый диван. Раз в месяц его папаня перебирает и начинает прямо дома чинить сети, маме Дюшки это решительно не нравится, и заводится большой скандал. Обычно большой скандал длится не меньше трех дней с перерывами на работу и отдых, Дюшка к скандалам имеет сильное отвращение, поэтому все это время живет в будке и вполне этим доволен, кстати.
Я тоже хотел бы себе такую будку, только у меня негде — дерева нет подходящего, на чердаке нельзя, в сарае тоже. Разве что на бане, но там тесно, не посидишь. А у Дюшки нормально.
— Ну а если и шпионы? — спросил я. — Что дальше? Что предлагаешь?
Дюшка достал из-под потолка пневматическую винтовку и леденечную банку с пулями.
— Смотри, — Дюшка открыл банку. — Вчера вечером наделал.
Банка была заполнена пулями наполовину.
Отец у Дюшки тиром заведует. Дюшка говорит, что это лучшая специальность и что он тоже собирается в будущем стать тирщиком, работа хорошая, сиди весь день книжки читай. Утром никто не стреляет, зато после трех народ подтягивается, палят и палят. А пулек всегда не хватает, так что Дюшкин папаша придумал такую штуку — сделал пуледавку из стальной пластины. По правилам, стреляные пули надо сдавать по весу, но за этим особо не следят, так что Дюшкин папаша собирает отстрел, плавит на костре, потом давит в своем приспособлении. Пульки как новые, а каждая три копейки стоит, так что вот.
Дюшка тоже пули умеет давить, конечно, отец ему в тире отстрел подбирать не разрешает, поэтому Дюшка из аккумуляторов пульки катает. Винтовка у него старая, списанная, разболтанная и расстрелянная, так что по центру не бьет, надо всегда припуск делать, но я привык.
— Так что ты думаешь со шпионами делать? — спросил я.
— По правилам, надо в Комитет сообщить.
— Куда? — не понял я.
— В КГБ, — уточнил Дюшка. — В Комитет государственной безопасности. Ты что, «Ошибку резидента» не видел?
— Видел… А у нас разве в городе КГБ есть?
Дюшка задумался.
Я взял у него винтовку, нажал на рычажок, сломал, зарядил пульку, выпрямил. Прицелился быстро, выстрелил. В десяти метрах стебель крапивы подсел и завалился набок. Дюшкин дом на самом краю города стоит, дальше картофельники и река, а между картошкой и домом крапива родится, хорошая такая, в мизинец толщиной.
— Тогда участковому, — сказал Дюшка. — Сообщить участковому, пусть меры принимает.
Я передал ему винтовку.
— Теперь представь, — сказал я. — Ты приходишь к Кондратьеву и говоришь: «В нашем городе шпионы». Что он тебе ответит?
Дюшка выстрелил и, как всегда, промазал, крапива устояла, а пулька срикошетила и с визгом отошла в кусты.
Я взял винтовку, зарядил.
— Кондратьев человек серьезный, — я прицелился в крапиву. — Шутки шутить не любит. Чуть что — сразу ставит на учет в детскую комнату. Помнишь того дурачка с восьмого завода?
— Какого? Там они все…
— Который с телефоном баловался.
Дурачок с восьмого завода, фамилию я его, конечно, забыл, брал телефонную книгу и звонил по ней людям с рыбными фамилиями: Лещовым, Карповым, Щукиным и другим и интересовался, мечут они икру или уже отметали? Так многие развлекались, но попался он один, потому что меры не знал, дурак есть дурак.
— Так вот, Кондратьев его поймал, посмеялся — и сразу на учет поставил.