Ах, он ещё и шутит! Во мне всё кипело и бурлило. Вот, же язви, ну я и влипла! Я прикусила губу, исподлобья глядя на нашего буквоеда и любителя должностных параграфов и неписаных правил. Надо же помнить об этой чепухе в такой момент!? Придётся выкручиваться. Что ж, поиграем в дипломатию!
— Желательно чёрный кофе, сэр, и горький шоколад! — парировала я, глядя на его отражение в зеркале. Отражение замерло, не донеся руку с бритвой до салфетки. По азотному озеру прошла рябь, словно в него попал легкий камешек.
— Вот как? Вы пришли ко мне выпить чашку кофе? Очень интересно, ну я даже заинтригован. Вы позволите закончить бритье, мне нужно еще пару минут, леди? Присаживайтесь, не стесняйтесь, прошу вас, Васка Торн.
— Как вам угодно, сэр, — я села в большое кресло сбоку от него за маленький кофейный столик, для отваги заложив ногу за ногу. Разрез сбоку обнажил моё тренированное бедро в колготках, но отступать было поздно.
Со стороны, любой другой гость подумал бы, что я пытаюсь занять место красавицы Олимпии. «О, нет! Прости, дорогая Олимпия, я хочу спасти и тебя, и твоё озеро с жидким азотом, и весь экипаж «Скитальца». Одна за всех»! — вообразила я не без гордости за взятую на себя ответственность.
В каюте старпома я, конечно же, не была ни разу, поэтому с интересом озиралась вокруг. В дальнем углу каюты была подвешена клетка с парой резвых попугаев. Птицы яростно делили что-то между собой и забавно ругались. Летели пух и перья в стороны и мимо клетки через прутья. Попугаи оглушительно чвиркали и перемежали попугайскую речь отборными человеческими ругательствами, кои я встречала только в пиратских историях. «Ого-го, какой богатый лексикон морских волков!», — подумала я.
— Ваш кофе и молочный шоколад. К сожалению, горького шоколада не осталось, в следующий раз непременно приготовлю исключительно только для вас, — он подал мне чашку с дымящимся кофе с подноса и рядом положил шоколадку и на блюдце маленько бисквитное пирожное. — Пожалуйста, уважаемая, леди Васка.
Старпом поставил свой кофе на столик и сел напротив, преспокойно прихлебывая жгучую чёрную жидкость. Столик был маленький, а старпом большой. Полуобнаженный торс в майке, которая ничего практически не прикрывала, притягивал мой неискушенный взгляд. Он был похож на древнегреческих богов. «Мог бы рубашку надеть», — досадливо подумала я. «Правда, он у себя дома, и не он ко мне пришёл, а наоборот я к нему припёрлась, причём незвано и негаданно». Запах крепкого дезодоранта доходил до моего носа, но он не перебивал запаха мужского тела, который необъяснимо мешал мыслям сосредоточиться.
— Так о чём мы с вами будем говорить, дорогуша? О космической погоде и магнитных бурях, солнечном ветре от ближайших к нам звёзд? Или? Я слушаю, вас, Васка. Чем обязан вашему визиту, который может скрасить вечер закоренелого холостяка?
— Сэр, я хотела бы…
— Да, кстати, разговор у нас не служебный, вы помните, поэтому я прошу называть меня просто по имени. Пейте кофе, пожалуйста, берите, пирожное.
— Простите, Вин. Я хотела бы узнать, скомплектована ли команда для разведывательного броска? — придумала я увёртку.
Вин Локвуд искоса посмотрел на меня и иронично улыбнулся. «Издевается, гад», — мысленно кипела от возмущения.
— Вы находите этот вопрос совершенно не служебным, не так ли?
— Ах, вот как! Табу? Хорошо, тогда, Вин, скажите, как вам понравился приём у президента, не правда ли великолепная была программа, особенно её танцевальная часть? — кажется, я неуклюже, наступила на больную мозоль.
Я внезапно вспомнила грустную Олимпию, жадно следящую за танцевальными парами, и испуганно посмотрела на старпома. Вин Локвуд недоумённо уставился на меня, удивлённо поднял брови, и словно, онемел от наглости юной гостьи. Он поставил чашку с недопитым кофе на блюдце. На поверхности азотного озера появились лёгкие волны. А я почувствовала себя не в своей тарелке.
— Простите, сэр... Вин, я вовсе не хотела быть неуклюжей, ради Бога, простите, — я потупилась.
Возникла непредвиденная пауза. Попугаи перестали драться и уже дружелюбно чирикали, ухаживая за перышками соседа. Вин встал из-за стола, подошёл к книжной полочке и долго искал там что-то, наконец, нашёл. Это был карандаш-капсула, который старпом вставил в гнездо проигрывания музыкального центра. Мягкая и лиричная, неизвестная мелодия, сопровождаемая разноцветными светомузыкальными эффектами, залила пространство каюты. Звуки флейты и скрипки заполнили неловкую паузу, и я ощутила умиротворение. Мои эмоции улеглись: беспокойство, неловкость возникшей ситуации и злость тихо ушли куда-то.