– Феликс… – Она смотрела на меня огромными испуганными глазами… – ты чего?..
– КУДА ИСЧЕЗЛА МОЯ СТАТУЭТКА? – кричал я. – ТОЛЬКО ТЫ МОГЛА ЕЕ ВЗЯТЬ, БОЛЬШЕ ЗДЕСЬ НИКОГО НЕ БЫЛО, ПОНИМАЕШЬ?
– Феликс… – Oт страха ее зрачки расширились – Что произошло?
– Сегодня я смотрел статуэтки в кабинете, мои призы. Там не хватает последней, самой для меня ценной, юбилейной! Никто не мог зайти в кабинет кроме тебя и меня, понимаешь? Это ты ее взяла, да?! Отвечай!
– Но, – ее голос стал тверже, – ты же всегда запираешь кабинет на ключ… он только у тебя и ты никому его не даешь. Тем более, ты предупреждал о сигнализации…
– Ложь!
И тут я понял, что она права, действительно, права. Как я мог забыть, что в последнее время всегда запирал кабинет, защищая свои деньги и документы. Каждый раз, заходя в кабинет, снимал сигнализацию звонком на пульт. Я не доверял никому, даже своей жене, и поэтому всегда носил ключ с собой. У меня был его единственный экземпляр. И код знал только я один!
Марина смотрела на меня огромными, немигающими глазами. На секунду я даже почувствовал, что хочу прижаться к ней. Но нет, решительным движением я отстранил руки жены.
Оставив Марину в спальне, я вернулся в кабинет и открыл сейф. Без капли сомнений я сгреб со стола все документы по шоу и запихнул их в него. Затем собрал с полки все мои статуэтки и сделал с ними то же самое. Затем я нашел свою мобилу и набрал один номер:
– Саламатсызбы… – После долгих гудков раздался на том конце трубки сонный голос.
– Азохенвей, бля на хуй!! – В бешенстве заорал я. – Алло! Это Феликс Абрамович Серебрянников! Ты сидел за рулем моей машины на Иссык-Куле!!! Помнишь?!
– О, да, конечно, Феликс Абрамович… – После моего ругательства водила мигом проснулся. – Что-то случилось?!! Так поздно ведь уже…
– Для меня никогда не поздно!!! Помнишь, ты говорил, что твой брат какой-то нереально серьезный эксперт по системам безопасности?! Так вот, дозвониться до него я не могу. Чтоб завтра или послезавтра был у меня – железно! Плачу наличными и в два раза больше!
– Такая спешка… – Обомлел собеседник, но чувствуя мое раздражение, перечить не осмелился. – Конечно, Феликс Абрамович, я сразу ему позвоню, дам ваш номер, он обязательно приедет…
– Чтобы четко. – Отрезал я и бросил трубку.
Когда я договорился с киргизом, и мое хранилище было запечатано, я облокотился на стол и вздохнул. Впервые за последние несколько часов я почувствовал себя в безопасности. В относительной безопасности…
11
Злой и усталый, я проспал где-то часа два, пока меня не разбудил звонок. Пиздец, раннее утро, и кому интересно расхотелось жить? Ищу рукой трубку телефона, натыкаюсь на пепельницу и опрокидываю ее прямо на диван, где я дремал в обнимку с бутылкой виски.
– Алло! – Реву в трубку я и слышу голос моего PR-менеджера Костика.
– Доброе утро!
– Ебанулся, что ли?! Восемь утра!
– Простите Феликс Абрамович. Понимаю, что разбудил… Но… Если мы не дадим ответ по поводу интервью журналу «Music Planet» до одиннадцати часов утра и не дадим им возможность сделать материал с вами сегодня, мы потеряем эту статью.
– Ну и потеряем, и черт с ней, – зеваю я, – меньше еботни будет.
– Но, Феликс Абрамович, – чуть не плачет он, – я это интервью целых три месяца пробивал!
– Костик, серьезно, отъебись от меня. Абсолютно не до этого.
– Феликс Абрамович! – умоляет он. – Вы только подумайте, как руководство журнала на это отреагирует. Они уже деньги вложили, заставили журналистов материалы по вашей биографии собирать, номер почти сверстан. Если мы вот так возьмем и откажемся, получится, что они пустили средства на ветер, мы поссоримся с редакцией, а значит, они никогда больше не будут писать о наших проектах по старым договоренностям.
– Это как так не будут?! – До меня доходит смысл ситуации. В предверии «Звездопада» нельзя было ссориться с музыкальными журналами, тем более, с такой махиной, как Music Planet. – Ладно, хрен с ними. Позвони им и скажи, если хотят интервью, пусть подъезжают ко мне к одиннадцати. Но ни минуты позже!
– Да, конечно, Феликс Абрамович!
Я повесил трубку, встал с кровати и протер глаза. Только журналистов мне сегодня не хватало.
Ровно в одиннадцать раздался сигнал с пульта охраны.
«Надо же, какие вы пунктуальные…» – подумал я. Опоздай вы хотя бы на пять минут, сразу бы пошли в задницу со своим интервью. И вообще, если бы не «Звездопад» на носу, ни за что бы не согласился.
– Да-да, пропустите. – Сказал я охраннику по телефону. Зашел в спальню, подошел к большому, во всю стену, зеркалу поправил воротник рубашки от «Christian Lacroix», пригладил волосы. Идеально!
Пуская гостей в дом, тем более журналистов, надо сразу показать, кто тут хозяин. Тапки… Руки мыть… Ничего не трогать… Диван – здесь. Сидеть!
Кому не нравится мой тон, могут сразу уебывать. А то придут, ввалятся как слоны, натопчут грязными ногами, пропитают воздух вонью нестиранных носков, все засрут, протянут шнуры через все комнаты. «Ах, какие у вас апартаменты!», «Эта картина – оригинал или копия?», «Несмотря на утро, Вы великолепно выглядите», «Можно сфотографировать Вас вместе с котом?». И постоянно каждый раз одно и то же, все журналисты одинаковые. Так что нет, друзья, если хотите сенсацию и интервью со звездой – не ебите мозг, садитесь и слушайте! Будьте добры играть по моим правилам!
Когда журналисты пришли, я дал им время включить все нужные осветительные приборы, усадил на диван и сразу перешел к делу.
– У меня, как вы понимаете, времени совсем мало, поэтому давайте определим сразу, что вы в итоге хотите получить от нашего разговора. Обычно я предлагаю четыре категории интервью: «для друзей», «подешевле», «подороже» и «для вашей долбаной газетенки». Первые два варианта отпадают сразу. Но… – Я сделал многозначительную паузу. – В нашем случае я бы добавил еще одну категорию – «бартер». Хотя сомневаюсь, что вы сможете меня чем-то заинтересовать.
Со стороны дивана послышалось робкое блеяние. Этот мордастый, с бородавкой на шее, наверное, у них редактор, за старшего. Потертый пиджачок, старые ботинки – интеллигент или просто нищий?
– Вы что-то хотели сказать? – спрашиваю я его.
– Мы хотим предложить вам уникальную в своем роде акцию, – сипит он.
– Да? Интересно? – Сверкаю глазами я.
– Наш журнал покупают более чем в двухстах городах, тираж более двухсот тысяч экземпляров. У нас устойчивая динамика роста и много журналистов, чьи материалы и статьи признаны в высших кругах музыкального сообщества и удостоены наград и престижных премий…
Ну, что я говорил? Сейчас еще расскажет про развитие новых ниш, какого-то редактора Селиванова, который несколько лет назад номинировался на «Букер», расскажет о том, как они печатали «самого, блядь, Илавина» на страницах своего издания, начнет перечислять известных людей, сотрудничающих с их изданием… Нет, все-таки какие предсказуемые людишки! Неужели начитавшись дешевых пособий по бизнесу и психологии вроде «Карнеги для чайников», они думают, что смогут забраться ко мне в мозги?!
– Цифры я знаю сам, спасибо. – Прерываю я. – Давайте конкретнее о предложении, а то такими темпами мы до вечера не разберемся.
Смущается. Слово берет второй, что помоложе, в очках. Типа модный кекс. Красная футболка, потертые джинсы, красные кроссовки «Bikkembergs». Похож на начинающего виджея НМК. На лице заискивающая улыбочка.
– Феликс Абрамович! Вы – человек известный, птица высокого полета. Знаете, когда вы еще получали «Артиста России», я уже говорил, что за этим музыкантом огромное будущее на русской эстраде. Знаете, вы почти по Руассо – остались в родном доме, но уже превзошли Запад, понимаете?
Нет, не понимаю. Не хочу знать никакого Руассо. У меня нет времени на эти льстивые разговоры. И хватит уже придумывать эти нелепые обороты, в конце – концов! К тому же я уверен, что у него один шаблон для общения со всеми артистами – будь это хоть Иосиф Вайтман, хоть группа «Экстаз».