– Спасибо за комплимент. – Скептически говорю я. – И все-таки давайте обойдемся без лести. Я до сих пор не услышал вашего предложения.
Замнулся. Хитрит. Нервно проводит пальцем по дужке очков.
– Конечно, Феликс! Мы сразу поняли, что вы деловой человек. Итак, постер внутри журнала, четыре полосы интервью с эксклюзивными фотографиями и подробная биография! Вы бы видели, какой материал подобрали наши корреспонденты! Это просто фантастика!
Сделал красивую мину, ждет моего ответа.
А я молчу.
Пусть помучается.
– И это все? – нарочито разочарованным тоном говорю я. – Как-то не впечатляет.
– Но чего вы хотите? – спрашивает первый. – Денег?
– Не думаю, – отвечаю я… Хотя, – посмеиваюсь, – кто их в наше время не хочет? Только вряд ли вы сможете мне столько предложить… Нет, дело в другом.
– А в чем же?
В комнате снова воцаряется напряженное молчание. Я задумчиво потираю часы, скучающе разглядывая бегущую стрелку. Часики «Patek Philipp», выглядят намного симпатичнее, чем сальные лица заискивающих журналюг.
– Значит так. – Говорю я. – Мне нужна полоса в каждом номере под «прямую рекламу». Это вдобавок к тому, что вы предложили. И вас не должно волновать, что именно я там буду рекламировать: свой парфюм, ресторан, долбаные компакт-диски или чипсы. Также я хочу информационную поддержку собственных проектов в каждом номере через один. Со своей стороны обещаю предоставлять вам эксклюзивную информацию и предоставлять, так сказать, «закулисные» фотографии – наиболее свежий и интересный материал.
– Но простите, Феликс, – говорит главный, – мы, в принципе видим резон в подобном сотрудничестве, но и вы должны понимать, что у нас в журнале строгая рекламная политика. Евгений, – он указывает в сторону модного парня, – на правах редактора лично следит, чтобы реклама не выделялась из общего информационного потока и строго его дополняла. Последние исследования американских маркетологов показали, что читатель лучше воспринимает посыл, если ему соответствует нужная атмосфера…
Я смотрю на него исподлобья. Он так вспотел от волнения, что бородавка начала лосниться.
– Oh, really? – удивленно спрашиваю я, иронизируя на тему последней фразы собеседника. – Что ж, тогда вам придется иметь дела с американскими маркетологами. Мне очень жаль, что мы потратили наше общее время. Вы могли бы его использовать для скачивания из Интернета очередных изысканий… – Произношу я с особым сарказмом.
Я встаю с дивана, делая вид, что собираюсь проводить их к выходу. Выгнать и поссориться? Нет. Конечно, нет! Каждый мой шаг заранее продуман. Идет торг – все это прекрасно понимают. Интервью со мной слишком интересно им, чтобы так просто отказаться.
Смотрю им прямо в глаза. Они в панике!
Змеи всегда кушают мышек.
Целиком…
На их лицах реальный испуг.
– Ну, вы понимаете, Феликс, – говорит бородавчатый, – это такое исключение… Я не знаю, по силам ли нам его сделать…
– С моей стороны я постараюсь дать вам максимально интересные материалы. – Уверенно смотрю на него я. – Вы получите самую свежую информацию, что, несомненно, поможет журналу лучше продаваться.
– Но Феликс, целая полоса рекламы – это очень много. Может быть, хотя бы половина? Иначе наш контент может серьезно пострадать…
Этого я и ждал! Отлично! Они смирились с моей идеей и уже пошло плавное обсуждение нюансов. Целая полоса на рекламу мне не нужна – свои товары я и на половине страницы отлично пропиарю. Самое главное – они купились на мой рекламный маневр, ведь главное для меня – не реклама, а информационная поддержка.
– Ммм… – Делаю вид, будто мне мучительно сложно принять их условия. – Ладно… давайте половину полосы. Половина полосы в каждом номере в обмен на информационную поддержку и эксклюзив о моем новом проекте.
Несколько секунд мои собеседники переглядываются. Наконец, пауза прерывается бородавчатым.
– Да! Да! Договорились! Все-таки, как-никак, вы личность исключительная, и исключение должно быть вам соответствующее! Хе-хе! – расслабившись, он улыбается мне, – Надеюсь, вы расскажете нашему редактору много чего интересного про ваш новый проект. Нам было бы интересно услышать про вашу семью, историю о том, что случилось в Киргизии из первых уст…
При воспоминаниях о случившемся, я морщусь, но, тем не менее, не показываю вида. Суховато улыбнувшись для приличия, я говорю:
– Конечно. Со своей стороны я выполню все обещанное.
– Тогда, – обращается он к редактору, – как поступим? Значит рекламную акцию начинаем прямо с этого номера? Рекламу сотовой связи слегка потесним. А информационную акцию начнем со следующего. Подходит, Феликс Абрамович? – Я киваю. – Ну ладно, тогда пару статей мы выбросим из списка. Там молодая журналистка Маша Ковалева написала какой-то материал на тему перерождения стиля ска-панк и молодых российских группах этого направления. Неудобно, конечно, начинающих авторов разочаровывать, тем более талантливых, но придется убрать, под благовидным предлогом.
Я безучастно слушаю их разговор. Маша, Саша, Паша… Мне абсолютно по хер. Если у кого что там вылетит и не получится – сами виноваты, если не понимаете, что вы такие лохи. У меня есть свои цели, а в своем говне они пусть сами разбираются.
Редактор послушно соглашается с бородавчатым. Мне становится смешно. Тоже мне, творческий начальник. Все за него давно решили деньги.
– Ну ладно, – говорю я, – это вы утрясите там у себя. Насчет содержимого рекламы и информационной поддержки вам позвонит Константин, мой PR-менеджер. Он все расскажет, а вы уж там с ним организационные вопросы решите.
– Да-да! – угодливо кивает бородавчатый.
– Отлично. Тогда, я думаю, договорились?
– Да! Конечно! – Потная ладошка тянется к моей руке, чтобы пожать. – Вот вам моя визитка на будущее. Если какие трудности, сразу звоните.
Я смотрю на нее одним глазом:
«Константин Пимонов – коммерческий директор».
– Ладно. – Говорю я. – Давайте уж что ли материалом займемся? И сразу предупреждаю, что с попугаем и кошкой фотографироваться не буду. Не хочу ассоциироваться у читателей с Сонцовой или Карининой, которые вечно красуются на обложках своих «романтических» детективов с целым выводком домашних тварей. Кстати, – не давая им от смеха перевести дух, – «Мона Лиза» на стене – копия.
Директора и редактора накрывает волна хохота. Довольный собой, я достаю из бара коньяк и предлагаю им выпить. Наша беседа длится около часа, а потом, распрощавшись, я отпускаю их, и брезгливо морщусь, глядя на оставленные на полу следы.
12
После общения с журналистами хотелось немного отдохнуть. Ведь подумать только, которые уже сутки нормально не спал из-за всяких встреч и разъездов. И эта «Пластинка» чертова – но ничего, будет время – разберусь. Тот, кто похитил, может не сомневаться – как только найду вора, замочу суку.
Но только я затушил сигарету и хотел было прилечь, мобильный в очередной раз мерзко завибрировал. Я инстинктивно дернулся; в последнее время ни один такой неожиданный звонок не сулил ничего хорошего.
Звонил мой сын – Ванечка. Ему было 19, и уже почти год он жил вне родительского дома. Я снимал ему квартиру на Воробьевых Горах, буквально в нескольких минутах ходьбы от МГУ, где он учился на филологическом факультете. Сначала я хотел определить его на что-нибудь более полезное – экономический или юриспруденцию, но когда понял, что мой сын – идиот, и с точными науками у него проблемы, пришлось засунуть его на самый спокойный факультет. Кафедра английского языка – учи себе спокойно, читай книжки, для практики летай раз в месяц в Лондон, вот тебе и образование. Самое важное – корочка Московского Университета, конечно.
Прежде чем нажать на кнопку «ответить», я задумался. Чего хорошего мне может сказать этот сосунок? Вряд ли он расскажет мне что-нибудь интересное и умное. Либо начнет рассказывать про свои университетские «подвиги», либо попросит денег… Мда.