Горы не доверяли ей своих тайн».
Это место взято уже из другого романа Отии Иоселиани — «В плену у пленников», опять-таки причастного теме войны, увиденной на этот раз в новом аспекте.
Скажем сразу, что «Звездопад», как более полноценное в художественном отношении произведение, впечатляет намного сильнее. Каждый его эпизод абсолютно правдив и естествен, а вся ткань романа так и трепещет от пронизывающей ее жизни. Мысль, действие в романе в высшей степени динамичны, чувства отмечены истинной человечностью. Да, «Звездопад», в котором в полной мере выявились все замечательные черты Отии Иоселиани-прозаика, несомненно, выигрывает сравнительно с двумя другими включенными в книгу романами. В нем писатель рисует хорошо знакомую ему среду, рассказывает о боли, которую сам перечувствовал. Потому-то, наверное, «Звездопад» так пленяет своим подтекстом, глубиной, мысли, стройной логикой действия.
Что же касается романа «В плену у пленников», то, на мой взгляд, слишком много места и времени отдано в нем замысловатому сюжетному построению. И хотя каждый эпизод представляется настолько обязательным, что, кажется, не будь его, пострадала бы вся архитектоника романа, однако некоторые из эпизодов явно грешат сухостью, что само собою снижает их художественное достоинство. Вместе с тем отдельные, наиболее значительные эпизоды написаны с подлинным изобразительным мастерством.
Но самое значительное в романе — это его основная мысль, выражающая суть отношения человека к войне. Человек и война — это сопоставление, эта мысль в наши дни волнует всю планету, живет в каждом ее уголке. Война, как фатальное бедствие, которое на первый взгляд представляется делом рук человеческих, настолько чужда человеческой природе, что люди до сей поры ищут и не находят ответа на вопрос: по чьей же воле возникает это массовое истребление себе подобных, это кровавое побоище?
Немецкие воины в романе «В плену у пленных» — персонажи трагические. С одной стороны, весь пафос произведения убеждает, что уничтожать врагов — немецких захватчиков — необходимо, но, с другой стороны, их невольно начинаешь жалеть. И не потому, что их следует жалеть, а лишь потому, что они — люди. Люди, введенные в заблуждение и чьей-то преступной волей заброшенные за тридевять земель от родного дома и оказавшиеся запертыми в теснинах кавказских, гор, охвативших их обручем, словно руки впавшего в ярость сурового и хмурого хозяина. Быть может, подстрекаемые блажными речами своего «фюрера», они прошагали сюда торжественным, парадным маршем и только потом, уже здесь, почувствовали всю силу правды и, прозрев, воочию увидели перед собой во всей наготе жестокую и неприкрашенную истину. Это просветлило их затуманенные мозги, и они вновь стали самими собой, вновь обратились в обычных людей. И тогда они возненавидели и самих себя, и главного зачинщика войны и не захотели больше думать о кровопролитии и убийствах, а стали вынашивать в сердце мечту о любви, о мирных днях, вспомнили о боге, о добре. Они вновь научились чувствовать по-человечески. Нарисовать такого врага и было целью Отии Иоселиани, ибо такой враг — сам первейший противник войны.
В приведенной нами выше цитате представлен враг именно такого рода. Всех его товарищей убили, и он остался один-одинешенек в окружении ледяных гор.
Война не знает снисхождения, не знает его на поле битвы и грузин. А тут мы встречаем явное сочувствие, но сочувствие к врагу сломленному, поставленному на колени и брошенному в одиночестве на волю угрюмых скал, обреченному на тьму и холод. Ганс Штуте должен расплатиться не только за свои грехи, но и за грехи своих соотечественников. Так оказывается наказан человек, который в условиях нормальной жизни, быть может, стал бы выдающейся личностью, красой и гордостью своего народа.
Душу романа как раз и составляет концепция об очистительной силе физических и моральных страданий, действие которой показано на примере врага. В описании этих страданий перо Отии Иоселиани обретает особую силу, слово его не знает промаха, повествование льется без заминки, живо и непринужденно. В то же время рассказ о том, что приходится пережить Тутару, Вахо, Гуа, Сиошу и Таджи, основательно растянут, ничто в нем не вызывает особого интереса. Да, мы знаем, что эти люди защищают Родину, но изображение духовного мира защитников Родины в данном случае мало занимает писателя. Все свое внимание он отдает изображению людей, искалеченных страшной машиной войны, которая крушит и ломает в человеке человека, опустошает его душу и, наконец, отнимает у него жизнь, ту самую жизнь, что волей или неволей способствовала разжиганию войны. А далее нам показано, как в этом самом враге возрождается человек, вновь обретший способность чувствовать и переживать, и это вселяет в нас надежду на будущее.