Буры все глубже уходили в почву плоскогорья. Пройдено пятьдесят метров.
Все ждали момента, когда они остановятся, наткнувшись на непреодолимую преграду. Это покажет, что искомое найдено. А если хранилище покрыто бетоном, как на Венере, то бур пройдет через него и окажется в пустоте. Чувствительные приборы тут же сообщат об этом.
Достигнув глубины в шестьдесят метров, буры остановились. Что-то не пускало их дальше. Не пускало все четыре.
— Глубоко они зарыли свой клад, — сказал Семенов, руководивший работой. — И как точно!
Извлеченные на поверхность земли буры тщательно осмотрели. Алмазные наконечники притупились. На одном из них удалось обнаружить едва заметные следы желто-серого металла.
Быстрокрылое радио разнесло весть об успехе по всей Земле.
На Южный полюс прибыла научная комиссия, возглавляемая Сергеем Александровичем Камовым. В ее составе находились Волошин, Мельников и Пайчадзе. Кому же, если не звездоплавателям, принять в свои руки наследство фаэтонцев!
Началась вторая стадия работы. Нужно было построить шахту. Радиозондами определили форму металлического препятствия, остановившего буры. Оно оказалось круглым. Но буры остановились на одной и той же глубине. Значит, это не шар, а плоская крышка. Ее диаметр составлял двенадцать метров.
Семенов был прав: круглая крышка была помещена геометрически точно на полюсе. Земная ось проходила через ее центр.
И фаэтонцы были правы. Невозможно было прорыть шестидесятиметровую шахту, не имея в распоряжении мощных машин на полюсе. Их расчет оказался правильным: что бы ни нашли люди, они были уже достаточно вооружены знаниями, чтобы разумно распорядиться “наследством”.
Шахту решили прорыть непосредственно рядом с обелиском, чтобы достигнуть центра крышки. Если существовала дверь, она логически должна была находиться именно в центре.
Заработали динамо, давая силу машине. Алмазные резцы врезались в землю. Автоматически действующие конвейеры непрерывным потоком выносили на поверхность срезанные пласты гнейса, диорита и песчаника.
Шахта углублялась на глазах. Работа шла без участия людей. Они сделали свое дело — установили машину, подвели к ней питание и дали ей нужнее направление. Остальное сделала сама машина.
И вот огромный “крот” вернулся на поверхность земли. Далеко внизу под лучом света блеснула желто-серая крышка хранилища. Цель достигнута.
Владимир Сергеевич Семенов спустился в шахту по веревочной лестнице. Нужно было, прежде чем пустить туда Второва, выяснить вопрос, есть дверь или нет.
Он сразу увидел ее. На желтом фоне ясно виднелся край синего пятиугольника. Шахта прошла немного в стороне от центра. Пятиугольник был обнажен меньше чем наполовину.
Снова пускать в ход землеройную машину не было смысла. Вооруженные вибраторами инженеры сами взялись за работу.
Недра полюса когда-то были разрыхлены фаэтонцами. Но за тысячи лет (кто знает, может быть, прошли десятки тысяч лет, а некоторые ученые считали, что даже и не тысячи, а миллионы) все снова — приняло первоначальный вид, наглухо “срослось”, и электровибраторы с трудом входили в твердую породу. Работа продвигалась буквально миллиметрами.
Но вот пятиугольный контур полностью обнажен. Это был вход в хранилище, и он должен был открываться так же, как пятиугольные двери на фаэтонском звездолете, — без каких-либо кнопок.
Все было предусмотрено. Если бы люди не знали о существовании фаэтонцев, не имели опыта с кольцевым кораблем, то никогда не смогли бы догадаться как открывается дверь, да и вообще не подумали бы, что синяя линия — граница входа. Найденное случайно, хранилище осталось бы неприступным.
Пришла очередь Второва. В сопровождении Камова, Мельникова и Семенова Геннадий Андреевич спустился в шахту.
Наступил решающий момент операции.
Длинный путь привел людей к этому месту. В памяти Второва промелькнули скалы Арсены, круглая котловина, каменные чаши венериан, кольцевой звездолет фаэтонцев и вся мучительная эпопея его и Мельникова. Все это были звенья одной цепи. Наконец четыре шара в лаборатории, таинственный голос — и вот они стоят здесь, на полюсе, в шестидесяти метрах от поверхности земли, а перед ними тонкая синяя линия, означающая вход.
Что там?
Тысячи предположений и догадок были высказаны за эти дни в газетах и журналах всего мира. В тщательно замаскированном хранилище фаэтонцев, в самой труднодоступной точке земного шара, ожидали найти все, что угодно, но подавляющее большинство считало, что будут найдены “говорящие” машины и кинофильмы. В хранилище могли оказаться такие же аппараты, какие были доставлены с Арсены, но, конечно, более мощные, заключающие в себе все, что фаэтонцы считали нужным оставить в наследство людям Земли. Мельников и Второв видели их фильм и убедились, как высоко было развито на Фаэтоне искусство съемки. И почти никто не сомневался, что наука пятой планеты предстанет перед людьми именно в кинофильме.
Фильм в сочетании с говорящим аппаратом, — очень многое можно было рассказать с помощью этих средств.
Но, рассуждая так, люди забывали, вернее, не сознавали еще, огромной разницы между наукой Фаэтона и наукой Земли. Все знали, что фаэтонцы обогнали людей, но никто не представлял себе с полной ясностью, сколь велика была пропасть, разделявшая их.
Какими словами современный человек смог бы рассказать египтянину времен первой династии о технике и науке двадцатого века? И, вдобавок, рассказать, не зная языка, на котором говорит и думает слушатель.
Второву не в первый раз приходилось мысленным приказом открывать фаэтонские двери. Но сейчас он испытывал особо сильное волнение. Раньше он знал, что ждет его за дверью, теперь там была неизвестность.
Сверху, наклоненный над шахтой, светил прожектор.
Синий контур был виден отчетливо. Второв смотрел на него, ожидая, чтобы успокоилось сердце.
Хорошую школу прошел Геннадий Андреевич. Легко было невольно подумать об открытом входе. Но он хотел действовать наверняка и не допускал случайных мыслей.
Для Семенова, Камова и Мельникова время тянулось нескончаемо. Им начало казаться, что Второва постигла неудача.
Второв закрыл глаза. Пятиугольный контур продолжал находиться перед его мысленным взором, он как бы видел его сквозь опущенные веки.
И чудо фаэтонской техники совершилось послушно.
Потускнел металл контура. Словно растворяясь в невидимой кислоте, он исчезал на глазах. И вот блеснули в свете прожектора желто-серые ступени узкой лестницы. Они вели в темную глубину.
НАСЛЕДСТВО ФАЭТОНЦЕВ
Не сразу решились четыре человека спуститься по лестнице, хотя было ясно, что именно для них она и оставлена.
Камов поднялся на поверхность, чтобы рассказать нетерпеливо ждущим ученым об удаче.
Он вернулся с четырьмя предохранительными масками.
— Нам рекомендуют принять меры предосторожности, — сообщил он. — Там, в подземелье, могли скопиться вредные газы.
— Откуда? — возразил Второв. — Хранилище было герметически закрыто. Там воздух нашей Земли.
— Вот именно. Воздух Земли, но только тот, который был на ней сотни тысяч лет тому назад.
— Мы и сейчас дышим этим воздухе!
— Необязательно, — сказал Мельников. — Вспомни, двери фаэтонского звездолета открывались в пустоте и воздух не выходил наружу.
При этих словах все посмотрели на отверстие у своих ног. Оно казалось пустым. Ничто не препятствовало проходу через него. Но это впечатление могло быть обманчиво.
Мельников наклонился и опустил руку в отверстие. Она прошла, но он ясно почувствовал какое-то сопротивление. Невидимая завеса походила на упругую ткань. Она “образовалась” под напором его руки, но сжимала запястье плотно и сильно.
Вход в хранилище продолжал оставаться закрытым.
Даже об этом подумали фаэтонцы! Они проявили заботу о здоровье неведомых им людей, предвидели, что за долгие века воздух Земли может измениться, и предупреждали их, что нельзя входить, не принимая мер к безопасности.