Меня поразили эти слова и тон, которым они были сказаны. Как это не похоже на Сергея Александровича! Разбудить человека на два часа раньше положенного времени, как будто нельзя было отметить праздничный день немного позже… Что с ним случилось?..
Пайчадзе был тоже удивлён не меньше меня.
- Значит, - сказал он, - ничего страшного нет? А я испугался, когда Борис Николаевич разбудил меня.
- Осталось три минуты, - вместо ответа, сказал Камов. - Быстрее, Константин Евгеньевич! - обратился он к Белопольскому, открывавшему бутылку с коньяком.
Опять что-то непонятное! Я вспомнил услышанные слова: «Ровно в две минуты восьмого» - и невольно взглянул на часы. Было без одной минуты семь. Что же должно произойти?
Белопольский протянул бутылку Камову.
- Друзья! - сказал Сергей Александрович - Извините, но придётся пить из одной бутылки, по очереди. Как вы знаете, на нашем корабле вин почти нет. Только для экстренных случаев. Мы сделаем по два-три глотка в тот знаменательный момент, который уже наступает. Через полминуты наш корабль пересечёт орбиту Земли.
Пайчадзе и я невольно вскрикнули от неожиданности.
- Этот сам по себе замечательный для нас момент совпал с днём нашего великого праздника, - продолжал Камов. - Вот причина того, что мы собрались в неурочный час. Выпьем же, мои дорогие друзья, за успешное окончание первого большого космического рейса!
Бесшумно и стремительно несётся в пространство советский звездолёт. Каждую секунду остаётся позади двадцать восемь с половиной километров пути. Невидимая я неосязаемая «дорога Земли» промелькнула как молния, но зоркий глаз нашего командира увидел её, а сердце советского человека подсказало замечательную мысль - отпраздновать великий праздник именно в этой точке. Сюрприз был большой и радостный. И я и Пайчадзе горячо благодарили Камова.
- Поблагодарите также и Константина Евгеньевича. Он помог мне точно рассчитать момент и скрыть его от вас, чтобы сюрприз был приятнее. - Теперь понимаю, - сказал Пайчадзе, - почему вы так туманно ответили мне, когда я спрашивал, в какой момент мы достигнем орбиты Земли. Признаюсь, я подумал, что вы равнодушны. Камов засмеялся:
- Я ещё на Земле знал, что мы пересечём её орбиту именно 7 ноября, и хотел пока скрыть это от вас всех, но Константин Евгеньевич, между делом, сам вычислил всё и обрадовал меня своим открытием. Пришлось готовить сюрприз вдвоём и скрывать от вас двоих такое замечательное совпадение.
- Как странно, - сказал я, - что мы находимся далеко от Земли и всё-таки чувствуем себя как бы на ней.
- Мне не совсем понятна ваша мысль, - сказал Камов.
- Мне тоже она непонятна, - засмеялся я, - но, тем не менее, мне кажется это странным.
- А мне, - сказал Белопольский, - это кажется вполне нормальным. Люди всегда жили только на Земле. Сознание её постоянного присутствия так глубоко вкоренилось в нас, что очень трудно за короткий срок отвыкнуть от мысли, что она тут, под нами. Это не мысль, - повернулся он к Камову, - а скорей ощущение.
- Во всяком случае, - ответил Камов, - у меня такого ощущения нет.
- У меня тоже, - сказал Пайчадзе.
- Это потому, что вы покинули Землю не в первый раз. Но мне представляется несомненным, что во время полёта на Луну такое ощущение у вас было.
Камов отрицательно покачал головой.
- Я не помню, чтобы у меня оно было, - сказал он. - Впрочем, во время этого полёта нам некогда было заниматься анализом наших ощущений. Он был слишком коротким.
Кстати, - сказал я, - вы никогда не рассказывали нам о полёте на Луну.
И я и Арсен Георгиевич, - ответил Камов, - рассказали всё на страницах газет и журналов. Я думаю вы читали об этом полёте.
Конечно читал, - сказал я. - Но, может быть, вы могли бы рассказать что-нибудь, о чём не писали раньше?
- Мы всё рассказали, - сказал Пайчадзе.
Камов посмотрел на него и усмехнулся:
- Откровенно говоря, мы утаили один эпизод.
- Расскажите? - попросил я.
- Не стоит, - сказал Пайчадзе. - Ничего интересного.
- Разрешите нам судить об этом.
- С удовольствием расскажу, - сказал Камов. - Арсен Георгиевич скромничает. Когда мы опустились на поверхность Луны, то были вынуждены выходить из корабля, чтобы собрать образцы лунных пород. Эти выходы мы делали по очереди, так как выйти вдвоём было очень рискованно.
- Почему? - спросил я.
- Потому что на Луне нет атмосферы.
- Всё-таки не понимаю. Я читал, что вы были одеты в костюмы вроде водолазных.
- Не в этом дело, - ответил Камов, - отсутствие на Луне атмосферы опасно в другом смысле. Вы знаете, что Земля ежедневно встречает на своём пути множество мелких тел. Только в редких случаях эти частицы вещества достигают её поверхности. Обычно они сгорают на значительной высоте благодаря трению о воздух. Мы часто наблюдаем это явление и неправильно называем его «падающими звёздами». Таким образом земная атмосфера надёжно защищает нас от этой ежедневной бомбардировки. На Луне нет такой защиты, и тысячи камней различных размеров с огромной скоростью, в десятки раз быстрее полёта пули, непрерывно падают на лунную почву. Это делает лунные прогулки очень опасными. Каждый такой камешек несёт смерть.