Всё исчезло из глаз — корабль, берег, небо. Люди не видели ни воды, ни лодки, ни друг друга и только чувствовали, как сотрясается их судно под тяжестью сплошных водяных потоков, обрушившихся на него. Если пластмассовый кожух не выдержит напора воды, лодка будет мгновенно потоплена.
Почти одновременно вспыхнули прожекторы на шлемах Белопольского и Баландина. Осветилась клокочущая белая пена вокруг лодки, неразличимо сливающиеся друг с другом струи ливня и низвергающийся с высоты берега, совсем рядом, бурный водопад.
— Отведите лодку немного дальше от берега, — сказал Белопольский.
В его голосе не слышно было ни малейшего волнения. Казалось, что опасное положение, в которое они попали, его нисколько не тревожит.
Коржевский выполнил приказание, и лодка отошла на значительное расстояние от водопада.
— Как бы нас не вынесло в океан, — заметил Второв.
— Здесь нет ветра, — ответил Баландин.
— Когда мы летели на «СССР-КС2», — тоном лектора начал Белопольский, — то встретили грозовой фронт протяжённостью в тысячу километров. Если этот такой же, то он может пройти через несколько часов. Тогда нам следует отойти под защиту борта звездолёта. Если же фронт небольшой, то скоро пройдёт. Большинство грозовых фронтов на Венере небольших размеров. Поэтому лучше немного подождать, стоя на месте.
— А выдержит ли кожух?
— Он рассчитан на такой случай. Если он цел до сих пор, то таким и останется. Опасность нам не угрожает.
— Почему нас не вызывает корабль? — спросил Баландин. — Это очень странно. Борис Николаевич! — громко позвал он.
Никакого ответа не последовало.
— Может быть, на станции никого нет… — нерешительно сказал Коржевский.
— Это совершенно невозможно. Товарищ Мельников! — ещё раз позвал профессор.
Снова молчание.
— Они нас не слышат!
— Не могут не слышать.
Продолжительный, потрясающей силы раскат грома прервал разговор. Словно раскалывалось на части само небо Венеры, готовое обрушиться на «землю». Феерическим фейерверком засверкали одновременно десятки молний, осветив залив мерцающим светом. Близкой громадой выступил из мрака сквозь стену ливня исполинский корпус звездолёта, на котором огненной сеткой дрожали вспышки разрядов, точно на корабль обрушились потоки не водяного, а электрического дождя.
Гроза, казалось, ещё усилилась.
Лодка судорожно задрожала, и люди почувствовали, как она начала погружаться в воду. Бешено клокочущая пена всё выше поднималась по борту, захлёстывая нижнюю часть кожуха.
Внезапно на конце металлического форштевня загорелось голубое пламя, сжалось в маленький светящийся мячик шаровой молнии и лопнуло с оглушающим треском, рассыпав в темноте каскад голубых искр.
В наступившей на несколько секунд тишине неожиданно раздался голос Второва.
— Я знаю! — сказал он.
Никто не отозвался. Подавленные грозной мощью стихии люди молча ждали, — лодка продолжала медленно опускаться, точно какая-то непреодолимая сила затягивала её в пучину.
И вдруг, будто на экране, где один кадр сменился другим, гроза промчалась мимо. Раздался прощальный затихающий гром, и тёмный занавес ливня, быстро удаляясь, исчез за лесом противоположного берега. Всё приняло прежний вид, и даже низвергающийся с обрыва водопад как-то сразу прекратился.
Словно обрадовавшись, что с неё сняли давящую тяжесть, лодка резко подпрыгнула и закачалась на поверхности залива. Было такое впечатление, что взошло Солнце, так светло стало вокруг в сравнении с только что бывшим мраком.
— Посмотрите, что творится с компасом! — воскликнул Баландин.
Стрелка судорожно дёргалась по циферблату во все стороны.
— Магнитная буря, — сказал Белопольский.
Точно согласившись с его заключением, стрелка компаса качнулась несколько раз и успокоилась, повернувшись в прежнюю сторону, — туда, где находился магнитный полюс Венеры.
— Я знаю, — вторично сказал Второв. — Причину радиоэха надо искать в электрических свойствах грозовых фронтов.
— Совершенно правильно, — раздался в их шлемах голос Топоркова. — Во время грозы приборы показали исключительную силу ионизации воздуха.
— Всё в порядке? — спросил Мельников.
— Если бы гроза не прекратилась так скоро, то не было бы в порядке, — ответил Баландин. — Мы шли ко дну.
— Лодка непотопляема, — сухо поправил его Белопольский.