— Действительно так думаешь? — спросил Пайчадзе, когда экран был выключен.
Мельников уклонился от ответа на этот прямой вопрос.
— Какая аналогия событий! — сказал он. — Не правда ли Арсен? На Марсе я и Белопольский потеряли связь с тобой и Сергеем Александровичем, потом мы трое не знали, что с Камовым. На Луне прерывалась связь сначала со мной, когда я упал в трещину, потом с Топорковым. Здесь, на Венере, вы не знали, что случилось со мной и Второвым. А теперь Белопольский и Баландин…
— Так и должно быть, — ответил Пайчадзе. — Так будет и дальше.
— Типун тебе на язык! — вымученно улыбнулся Мельников.
Один за другим все члены экипажа, кроме Топоркова, собрались на пульте. Князев доложил, что вездеход готов и стоит у выходной камеры.
— Который из них вы взяли?
— Средний, пятиместный.
— Правильно. Машина Константина Евгеньевича может оказаться повреждённой.
Все глаза неотступно следили за показаниями электробарометра. Против обыкновения, стрелка очень долго не опускалась к нулю.
Становилось всё более очевидным, что прошедшая гроза была не такой, как всегда.
— Может быть, лучше отправиться по следам первой машины, не ожидая возобновления связи? — предложил Андреев.
— Ни в коем случае, — коротко ответил Мельников.
Наконец воздух очистился. Собравшиеся на пульте слышали, как Топорков сразу же начал вызовы.
— Вездеход! Вездеход! Отвечайте! — звучал из динамика его голос.
Так прошли долгие десять минут. Мельников не выдержал.
— Отправляйтесь, Степан Аркадьевич! — сказал он.
Обрадованные Андреев, Князев и Второв поспешно вышли.
— Если у них ничего особенного не произошло, — сказал Мельников, — Константин Евгеньевич будет недоволен такой поспешностью. Но я не могу больше ждать.
— Достаточно ждали, — успокоил его Пайчадзе. — Ты поступаешь правильно.
Александр Князев вёл вездеход на полной скорости прямо к порогам. Все трое знали, что Белопольский и Баландин проникли в лес где-то рядом со штабелями брёвен. Молодой механик был уверен, что легко найдёт просеку, но его тревожила мысль — будет ли она достаточно широкой для их машины, значительно большей, чем первая. На Земле этот вопрос не беспокоил бы его. Вездеход, как мощный танк, мог продираться через любой лес, но на Венере, с её гигантскими деревьями, это могло не удастся.
Достигнув ближайшего штабеля, Князев, ни на секунду не задерживаясь, повернул к лесу.
Ни он, ни его товарищи не обратили никакого внимания на загадочные груды брёвен, на реку с бесчисленными деревьями, запрудившими её у не менее загадочных порогов. Всё это, так сильно интересовавшие их раньше, сейчас как бы перестало существовать. Все их мысли были направлены к тому, чтобы как можно скорее найти товарищей и убедиться, что они живы и не пострадали от страшного грозового фронта.
Андреев то и дело посматривал на свою сумку, соображая, всё ли взято, что могло понадобиться в том или ином случае.
Многое могло случиться. Корпус машины мог быть повреждён, а её пассажиры отравлены формальдегидом и углекислым газом. Могла ударить молния и вызвать ожоги. Вездеход мог опрокинуться, а Белопольский и Баландин получить при этом ушибы и даже переломы. Да мало ли что могло произойти в незнакомом лесу чужой планеты!
Второв держал непрерывную связь со звездолётом. Белопольский всё ещё не отвечал на вызовы, и, по мнению Топоркова, рация вездехода вышла из строя.
— Я начинаю опасаться, что они забыли убрать антенну, когда началась гроза, — сказал Игорь Дмитриевич, — и в неё ударила молния.
«Если это действительно так, — подумал Андреев, — наша помощь уже бесполезна».
Просека была обнаружена сразу, как только вездеход подошёл к лесу. Не колеблясь, Князев смело направил по ней машину. Ширина дороги была более чем достаточна, но из осторожности он снизил скорость до десяти километров в час.
На берегу, поросшем густой травой, они не заметили никаких следов. Это было неудивительно — их уничтожил ливень. Но и в лесу следов не было.
Просека уходила вдаль почти прямой линией. Лучи прожектора освещали её далеко. На темно-коричневой «земле», совершенно лишённой травы, не было ни малейшей влаги, что казалось очень странным, так как ливень окончился совсем недавно. Почва была сухой.
Оглядываясь назад, они видели, что гусеницы их машины оставляют за собой глубокий след. Почему же не видно следов первой машины?
— Уж не ошиблись ли мы? — сказал Андреев. — Может быть, поехали другой дорогой?
— Константин Евгеньевич сообщал, что просека начинается прямо напротив штабеля, — ответил Князев. — Трудно предположить, что здесь две дороги почти рядом.