Кто-то сильно сжал его в объятиях. Белопольский сумел разглядеть, что это Пайчадзе. Двое других возились за его спиной.
— Задержите дыхание! — раздался голос.
Белопольский вздрогнул, голос принадлежал Мельникову. Что это значит?..
Он почувствовал, как закрыли краник на шланге. Через несколько секунд свежая струя воздуха проникла в его грудь. Истощённый баллон заменили новым.
Белопольский резко обернулся.
— Что это значит, Борис? — спросил он ледяным тоном. — Как ты осмелился покинуть корабль, когда меня на нём нет?
Мельников исчез как привидение, рядом стоял только Романов.
Белопольский повернулся к Пайчадзе.
— Это и к тебе, относится, Арсен, — сказал он.
Не так поспешно, но и Пайчадзе немедленно вернулся на корабль. И он и Мельников сгорали со стыда. Что бы ни случилось, они не имели права нарушить главнейший закон космических рейсов. Оба знали, что Белопольский долго не простит им этого.
Люди плохо видели в темноте ночи, но венериане видели отлично. Белопольский жестами пригласил обоих учёных Венеры пройти на корабль. Он не сомневался, что они охотно примут приглашение, — ведь они сами просили об этом. Но оба венерианина отступили на шаг. Это могло означать отказ.
Белопольский, а за ним Романов повторили свои жесты, которые должны были быть понятны венерианам.
Тот же ответ.
— В чём дело? — недоуменно спросил Белопольский.
— Может быть, их смущает лестница?
— Нет, не думаю.
Один из венериан сделал шаг вперёд. Он протянул руку к Белопольскому, а другой указал назад, на лес.
— Ничего не понимаю! — сказал Константин Евгеньевич.
Из выходной камеры, находившейся над их головой, лился слабый свет притушенной лампочки. Чтобы лучше видеть, Белопольский перешёл на освещённое ею место. Оба венерианина пошли за ним. Он ещё раз пригласил их подняться наверх.
И снова венериане отступили на шаг. Они указали на людей, потом на лес.
— Может быть, они требуют, чтобы мы вернулись к озеру? — предположил Романов.
Белопольский молчал. Он видел, что им не понять, чего хотят венериане. Выходило, что там, в пещере, снова произошла ошибка. Ему казалось тогда, что венериане хотят посетить корабль. Теперь становилось ясным, что они не думают об этом. Их действия имеют другую цель, но как можно догадаться, какую именно.
Из корабля быстро спустился Князев.
— Борис Николаевич спрашивает, почему вы не идёте, — сказал он.
— Я знаю это не лучше, чем он сам, — сквозь зубы ответил Белопольский.
— Степан Аркадьевич просит вас скорее прийти. Зиновию Серапионовичу очень плохо.
Белопольский понял, что надо принять какое-то решение. Он сделал последнюю попытку. Но венериане, как и раньше, ответили отказом.
Все планы рушились. Если люди уйдут на корабль, оставив венериан одних, то как поймут это венериане? Не поведёт ли это к разрыву с таким трудом достигнутых отношений? Что делать?
— Попробуем поднять их по лестнице на руках, — предложил Романов.
Может быть, действительно геолог прав, и венериане просто боятся подниматься по лестнице? Или не могут этого сделать?
— Попробуйте! — согласился Белопольский. — Только осторожно.
Романов подошёл к одному из венериан и, указав наверх, протянул руки, чтобы взять его.
Поймёт ли венерианин?
Он понял, это было очевидно. Но не менее очевидно было и то, что он не согласен. Венерианин отступил и поднял руку, указывая на дверь камеры. Другой рукой он сделал уже знакомый людям отталкивающий жест.
Ответ был совершенно ясен.
Зачем же они пришли сюда? Что они хотят от людей, отпущенных ими на волю? Долг благодарности требовал исполнить их желание, но как это сделать, если желания никак не понять?
Белопольский сделал единственное, что можно было сделать в столь затруднительном положении. Он постарался показать, что желание хозяев планеты не встречает возражений. Он не знал, в чём состоит это желание, но так же, как венериане, указал на лес и на себя. Потом он поставил ногу на нижнюю ступень лестницы, внимательно наблюдая за венерианами.
Они медленно наклонили головы, точно прощаясь. Это могло означать и другое — согласие. Оба отступили на шаг, ещё раз показывая, что не последуют за людьми.
Больше нельзя было медлить. С чувством досады, недоумения и разочарования Белопольский поднялся в камеру. Романов и Князев последовали за ним. Двери закрылась.
Венериане остались снаружи. Что они сейчас думали о людях? Какие последствия будет иметь то, что люди не поняли хозяев планеты?..