— Управление космическим кораблём, вероятно, чрезвычайно сложно, — задумчиво сказал Орлов.
— Сложно, конечно, но помогает автоматика. Сложность не в самом управлении, а в расчёте, который предшествует каждому манёвру. Нужно почти мгновенно определить угол поворота, безопасный для корабля и его экипажа. Ведь корабль летит с огромной скоростью. В этом нам помогут электронно-счётные машины, которыми «СССР-КС3» богато оснащён. А самый поворот совершается автоматически. Командиру надо только поставить ручку, предположим, левого поворота, на требуемый угол, и автоматы сами включат нужные дюзы или отклонят нужные рули. А когда корабль повернёт, он сам снова полетит прямо. Точно так же, автоматически, можно совершать и более сложные манёвры. Кроме того, существует автопилот, ведущий корабль без участия человека и самостоятельно маневрирующий в случае встречи с крупным метеоритом.
— А с мелкими?
— Радиопрожекторы корабля способны обнаружить метеорит диаметром в несколько сантиметров на расстоянии пяти тысяч километров. Этого вполне достаточно. «Увидя» метеорит, прожектор немедленно сообщает о нём в специальное расчётное устройство, которое в течение сотых долей секунды производит полный расчёт трассы метеорита и выясняет, может ли он столкнуться со звездолётом. Эти сведения передаются автопилоту для принятия необходимых мер. Но, если всё же более мелкий камешек налетит на корабль, беды не произойдёт.
Борт корабля двойной, и промежуток на наполнен слоем космонита.
— Позвольте! — сказал Орлов. — Космонит? Я что-то слышал о нём. Кажется, это новое вещество, изобретённое специально для звездолётов.
— Совершенно верно. Космонит специально предназначен для космических кораблей. Синтезирован профессором Баландиным — участником нашей экспедиции. Это чрезвычайно вязкая, плотная и очень лёгкая смола. Метеорит, прибивший борт корабля, увязнет в ней. Кроме того, космонит в некоторых отношениях играет на корабле роль атмосферы — не пропускает внутрь вредных для человека излучений Вселенной, например космических лучей.
— Что ж, — сказал Орлов, — я считаю, что таких мер вполне достаточно. Их даже слишком много. Встреча с метеоритом практически маловероятна.
Эти слова были адресованы Ольге, и Мельников понял это. Он с благодарностью взглянул на астронома.
— Почему корабль лежит в яме? — спросила Ольга. — Как же он будет взлетать?
— Это стартовая площадка. В передней части корабля имеются выдвижные «лапы». Они поднимут нос звездолёта на нужный угол. Эти же «лапы» используются во время приземления, играя роль амортизаторов. Между прочим, это та самая конструкция, которую Сергей Александрович хотел разработать и оставить людям в наследство, когда, оставшись один на Марсе, он считал себя погибшим. Применявшиеся раньше колёса имеют много неудобств.
— Больше вопросов не имею, — шутливо сказала Ольга.
— Тогда спустимся вниз.
Автоматический лифт в несколько секунд доставил их на дно двадцатипятиметровой пропасти.
Снизу корабль казался ещё более грандиозным, чем сверху. Словно в самое небо уходили его гладкие округлые стенки. Где-то там, на тридцатиметровой высоте, находилась его верхняя часть, не видная снизу. Нос и корма тоже были далеко. Глаз не мог охватить весь корабль — видел только незначительную часть, находившуюся непосредственно перед человеком — крохотным существом, создавшим этого исполина.
— Какая громадина! — Ольга подняла голову. Борт звездолёта нависал над ними как крыша. — Трудно себе представить, что это чудовище может лететь.
Мельников засмеялся.
— И как ещё лететь! — сказал он. — Полная скорость корабля — сорок километров в секунду.
— Я это знаю, но в это трудно поверить.
Ей было немного не по себе. Безмолвная и, казалось, угрожающая масса металла, нависшая над головой, действовала на нервы.
— Пройдём внутрь!
Недалеко находился один из выходов корабля. Он был открыт, и вниз спускалась алюминиевая лестница. Она была отвесна и не имела перил.
Орлов, как цирковой артист, поднялся на руках. Ольге мешало узкое платье. Мельников подхватил жену одной рукой и ловко взобрался с ней вместе. Она едва успела сказать: «Надорвёшься!», как оказалась уже внутри корабля.
Раздвижная дверь была почти параллельна дну площадки, и Ольге пришло в голову сравнение с входом на чердак дома, но она не сказала этого вслух.