Они находились в небольшом, совершенно пустом помещении. Только на стене был маленький щиток с какими-то приборами и кнопками.
— Это выходная камера, — объяснил Мельников. — Сейчас обе двери открыты, но на Венере они будут открываться по очереди, чтобы на корабль не мог проникнуть воздух планеты.
Внутренняя дверь также находилась наверху, и к ней вела другая лестница. Ольга категорически отказалась от помощи и поднялась сама.
Здесь оказался длинный коридор, круглый, как труба; стенки его были сплошь обложены мягкими кожаными «подушками». По ним проходила сейчас узкая деревянная дорожка.
— Таких коридоров, идущих вдоль всего корабля, от кормы до носа, — сказал Мельников, — шесть. И каждый имеет выходную камеру. Между ними расположены помещения для экипажа, мастерские, лаборатории и служебные помещения. В кормовой части находятся двигатели. Эта часть отделена от остальных помещений очень толстой тройной перегородкой из прочного сплава. Промежутки заполнены жароупорными и звуконепроницаемыми материалами. Таким образом, собственно корабль имеет только девяносто метров длины. Каждый коридор, длиной в семьдесят метров, оканчивается у самого большого помещения — астрономической обсерватории, устроенной на носу.
— У царства Белопольского, Пайчадзе и моего, — добавил Орлов.
— Корабль так велик, что передвигаться по нему будет утомительно, — заметила Ольга.
— Ходить по всему звездолёту незачем. Но если возникнет надобность быстро миновать коридор, то можно воспользоваться вот этим.
Мельников подошёл к стене и нажал едва заметную кнопку. Открылась узкая дверца, расположенная горизонтально, вдоль коридора. За ней они увидели что-то похожее на длинную торпеду.
— Это один из многочисленных лифтов корабля, — сказал Мельников. — В несколько секунд он доставит тебя на противоположный конец коридора или до любой другой дверцы. Есть лифты, связывающие все шесть коридоров и помогающие переходить из одного в другой. Хочешь попробовать?
— Нет, не стоит. Идём дальше! Но в этой «торпеде» можно ведь только лежать?
— В мире невесомости понятия «лежать» или «стоять» теряют смысл. Человек может двигаться в любом направлении и находиться в любом положении одинаково удобно.
— Как это странно! — сказала Ольга.
— К этому быстро привыкаешь.
Они пошли, один за другим, по деревянной дорожке, столь узкой, что по ней нельзя было идти рядом. Коридор был освещён электрическими лампами, прикрытыми толстыми выпуклыми стёклами. Они были расположены по всей окружности стены, на равном расстоянии одна от другой, и, если смотреть вдаль, казались своеобразной светящейся спиралью.
Было странно видеть лампы, находившиеся у самых ног и светившие снизу, но Ольга вспомнила, что говорил ей муж две минуты назад, и поняла, зачем это сделано. Деревянной дорожки в полёте, конечно, не будет. Когда исчезнет вес, люди могут свободно ходить по потолку.
«Впрочем, и ходить-то будет нельзя, — подумала она. — Какая может быть ходьба, если нет тяжести».
Она часто думала об условиях, в которых протекает межпланетный перелёт, но никогда не ощущала их так реально, как сейчас. На этом корабле всё было необычно и не похоже на земную обстановку. Находясь здесь, человек как бы отрывался от Земли и её жизни, переносился в иной, чуждый мир, живущий по своим особым законам.
И это так и было в действительности. Звездолёт по самой своей сущности не принадлежал Земле. Он был на ней только временным гостем, а его подлинная жизнь протекала в космических просторах, ради которых люди и создали его. В противоположность всем без исключения произведениям человеческих рук, он был не нужен на Земле.
Через каждые десять метров коридор перегораживала круглая дверь, сейчас открытая. Рама двери образовывала высокий порог, через который приходилось перелезать. Это было утомительно.
— Как неудобно, — заметила Ольга.
— Зато в полёте очень удобно, — возразил Мельников.
— Вот здесь, — прибавил он, — находится моя каюта. Войти в неё сейчас нельзя, но осмотреть можно.
Дверь была такой же круглой, как и в коридоре, но не открывалась, а сдвигалась в сторону. Нижний край рамы находился на уровне груди Ольги, и она заглянула в каюту, как через окно.
Каюта представляла собой шарообразное помещение пяти метров в диаметре с такой же обивкой стен, как и в коридоре. Только там кожаные «подушки» были коричневыми, а здесь светло-серыми. Меблировка, которую Ольга по привычке рассчитывала увидеть, только с натяжкой могла быть названа «меблировкой». Такие обычные предметы, как стулья, кресла или диваны, отсутствовали. Не было ни кровати, ни стола. Прямо напротив входа помещался большой щит с многочисленными приборами, тремя экранами и, по крайней мере, тридцатью кнопками и рукоятками. Недалеко от него висела большая сетка с металлическими застёжками.