Аномалия, которую ему пришлось наблюдать, глубоко поразила его и натолкнула на мысль о появлении нового, неиз–вестного науке явления. Не исключено, что его разгадка, как рисовало воображение ученого, откроет еще одну страницу в книге бытия.
Тем временем события подгоняли Мейраля. В этот день он обещал нанести визит Жерару Лангру — своему наставнику, учителю, чьим талантом он искренне восхищался.
Завершив свой туалет и сунув в карман ручное зеркальце, Мейраль очутился, наконец, на улице. На этот раз, проходя знакомой дорогой мимо магазинов, он в целях эксперимента со всех сторон рассматривал свое отражение в витринах. Трижды он останавливался, подмечая очередные изменения в своем облике. Но больше всего внимание Жоржа привлекла зеркальная витрина пошивочного ателье Реваля.
— Эй, красавчик! Любуешься собой? — вывел его из задумчивости насмешливый голос.
Мейраль оглянулся и увидел стоящую рядом девушку.
— Не собой, — ответил он рассеянно. Девица хмыкнула:
— Кем же еще можно любоваться, стоя напротив зеркала? — лукаво спросила она.
— Мистика продолжается, — сказал Жорж.
— Не понимаю. Причем тут мистика? — удивилась девица.
— Да и я понимаю не больше вашего! Ну–ка, внимательно вглядитесь в эту витрину и опишите, что вы там видите.
— Ну и псих! — буркнула девица себе под нос, но, сообразив, что с сумасшедшими спорить бесполезно, снисходительно исполнила его просьбу.
— Смотрю! И что? — она сунула ему в руки какую–то склянку и подошла ближе к стеклу.
— Смотрите внимательней. Что вы видите? Девица растерянно моргнула ресницами:
— Вас… с флаконом моих духов.
— И больше ничего необычного?
— Ну, какие–то странные линии, — пожала она плечами.
— А я что говорил? Мистика! Волшебство! Игра света! — и он протянул девушке пузырек с гравировкой изображения Леопольда II.
В этот момент внимание Мейраля привлекли проходившие мимо люди. Казалось, они пребывали в излишне возбужденном состоянии. Неподалеку на площади целая толпа граждан кричала что–то невнятное, при этом усиленно жестикулируя. А в тупике улицы Суффло полицейские разнимали драку.
— Все же что–то происходит, — заключил Жорж Мейраль. — Народ совсем обезумел, какое–то всеобщее помешательство!
Под звон колокола на башне собора Сен–Жак молодой человек явился к Лангру. Дверь открыл сам учитель: копна седых волос, торчавших в разные стороны, напоминала иглы дикобраза, а понуро склоненная голова и опущенные плечи говорили о вечной усталости. Вместо приветствия старик возмущенно проворчал:
— Моя горничная сегодня отпросилась. У нее что–то с печенью и дурные предчувствия.
— Зачем же вы наняли такую мрачную особу? — спросил Мейраль.
— Жизнерадостность всегда меня раздражала.
Некогда выбитый из жизненной колеи, Лангр вел теперь затворническое существование. Великий ученый, одаренный экспериментатор, с молодости познавший нужду и лишения, привыкший к упорному труду, Лангр добивался отличных результатов своей настойчивостью и профессионализмом. Ему пришлось познать на своем веку и презрение, и горечь обмана. Завистливые коллеги, втайне восторгаясь результатами его трудов, часто беря их за образец и руководствуясь его напечатанными работами и открытиями, всячески обходили Лангра, игнорировали его. И все же споры с университетскими профессорами не только причиняли ему беспокойство, но и вырабатывали в нем упрямство. Имея в своем арсенале устаревшие, примитивные приборы, ограниченный объем материалов, он лишь чудом достигал желаемых результатов. Пылкое восторженное воображение и глубокий ум успешно восполняли нищету его лабораторных условий.
Сомнения часто терзали одинокую душу Жерара Лангра, но физик упорно продолжал свои исследования, которые должны были возвести ротационный диамагнетизм в ранг величайших мировых открытий. Тогда и появился в лаборатории профессора Антонен Лорис, ловкий и пронырливый тип, почти неизвестный в науке. Он был старательным ассистентом, но ему недоставало целеустремленности и прозорливости настоящего ученого. Однако Антонен своей исполнительностью расположил к себе бедного старика, очаровал его добрым словом, поддержкой, похвалами, в которых тот, несправедливо обиженный, сильно нуждался.
Однажды утром, в порыве откровенности, Лангр поделился с ним своими надеждами. Увлеченно рассказывая о ротационном диамагнетизме, он описал помощнику все условия, при которых ему удалось добиться взаимодействия двух явлений, одновременно совпадающих и взаимоисключающих друг друга, и продемонстрировал опыты на своем стареньком, обветшавшем оборудовании. Недалекий Антонен немногое понял из восторженного рассказа профессора, но убежденность Лангра в том, что он на пороге грандиозного открытия, заинтересовала ученика. Хитростью и лестью расположив к себе профессора, он воспользовался его доверием и присвоил результаты его труда.