Зонд был выпущен с борта звездолета „Восход“, находился в космосе четверо суток и в итоге разбился о поверхность Беллоны. Изучив подозрительную петлю его траектории, Федор Смагин выдвинул предположение, что зонд летал к некоему космическому аппарату. Федор также выдвинул предположение, что этот аппарат был либо кораблем „Звезда“, либо ракетопланом проекта „Барк-2“ с борта одного из звездолетов экспедиции.
Моделирование на парсере дало нам набор возможных орбит для гипотетического искомого объекта. Мы приняли, что этим объектом является ракетоплан, а не звездолет. Потому что звездолет слишком велик и наверняка был бы обнаружен за истекшие четыреста пятьдесят лет даже при эпизодических и небрежных наблюдениях окрестностей звезды Вольф 359.
Далее нами был предпринят ряд попыток активировать при помощи кодированных радиосигналов, отправляемых в разные точки предположительной орбиты, аварийный автоматический ответчик ракетоплана. Одна из этих попыток увенчалась успехом, и ракетоплан ответил на наш вызов. Это позволило запеленговать его точное место и уточнить параметры орбиты. Затем мы направились к ракетоплану на спасательно-оперативном модуле „Сом“ с борта станции „Дромадер“…»
Я на видеозаписи наконец-то перестал швыряться в планшет чеканными формулировками и перевел дух.
Второй я — тот, что сидел сейчас в допросной вместе с анонимным офицером ГАБ, которому я дал прозвище Ревизор, — был от себя в восторге. Нет, только не смейтесь, правда, в восторге!
Дело в том, что после воздействия «Бриза-8» я уже абсолютно не помнил этого недавнего эпизода своей жизни: ни что именно я там говорил в планшет, ни даже самого факта составления памятной записки!
Поэтому — хоть это и не скромно — я восхитился собой. Надо же! Оказывается, в минуты стресса, перед лицом захвата осназом ГАБ, мои мозги основательно прочищаются, и я начинаю формулировать протокол для истории, что твоя госкомиссия!
Однако, нечто меня там, на видеозаписи, кажется, отвлекло.
Ага, со спины ко мне подплыл (невесомость однако!) Смагин. Что именно он сказал, слышно толком не было, я разобрал лишь «Бирман говорит… на подлете…»
Но моя видеокопия отмахнулась от него, повернулась к планшету и продолжила.
Теперь я говорил уже торопливо и сбивчиво.
«Времени, похоже, совсем нет… Поэтому — главное.
Итоговый отчет госкомиссии от 2170 года содержит информацию о телах девяти космонавтов с борта „Восхода“ и о самом „Восходе“. Куда делись звездолет „Звезда“, все его космонавты и еще несколько человек из экипажа „Восхода“, госкомиссия не знала.
Поэтому главная, главнейшая задача: найти „Звезду“.
Для того чтобы найти „Звезду“, мы намерены…»
И снова меня отвлекли! Я отвернулся от планшета.
Планшет некоторое время показывал мою спину, плавно переходящую в то, что пониже спины. Из соседнего отсека лились звуки, как если бы там увлеченно жарили шипящую яичницу.
Потом я закашлялся.
Спустя пару секунд перед камерой планшета промелькнул влетевший в отсек Бирман. Он торопливо натягивал на голову «дышарик» — маску индивидуального дыхательного прибора. Еще одну маску он протянул мне…
Но Бирман не успел. Моя обездвиженная, раскоряченная тушка всплыла вдруг откуда-то с пола. Остекленевшие глаза не выражали ничего, лицо одеревенело…
— «Бриз-8» пошел? — Догадался я.
— Он самый, — удовлетворенно кивнул Ревизор. — А вот сейчас… сейчас будет… инфразвук.
При этих его словах видеозапись бесстрастно отразила мучения Бирмана… Да, и маска его не спасла.
И тогда я сказал то, что волновало меня больше всего, но о чем я запрещал себе всё это время спрашивать и у злого следователя Курамшина, и у доброго следователя, который представиться не удосужился.
— Они… живы?
— Мы не убийцы… В данном сюжете, по крайней мере.
— Интересно, что же вы собирались предпринять, — задумчиво произнес Ревизор, глядя куда-то мимо меня. — Напечатать тысячу экземпляров своего послания, рассовать по всем уголкам ракетоплана? Вышвырнуть их в открытый космос? Передать факсимильно в эфир? Кому? Как? Может, использовать станцию «Дромадер» в качестве ретранслятора?
— Не помню точно, — честно признался я. — Кажется, первое: напечатать как можно больше.
— А зачем?
— Что значит зачем? Я — репортер, мое дело — устанавливать истину и нести ее людям.