Но боковой качки не ощущалось. Не было и крена, хотя тримаран все чаще менял галс. Оба поплавка "Семена Гарькавого" почти вплотную придвинули свои носы к носу центральной гондолы, а корма каждого из них на три метра отступила от среднего корпуса судна. Образовалась геометрическая фигура-почти строгий острый треугольник, вершина которого одну за другой уверенно разрезала наседающие волны.
А стихия и не думала угомониться. Все круче вздымались волны. Казалось, их свинцовая тяжесть во что бы то ни стало стремится вдавить тримаран в потемневшую воду. На помощь обезумевшим волнам, их бессильной злобе поспешило не менее грозное небо. Засверкав каскадом ослепительных молний, оглушительно загрохотав, оно обрушило на маленький кораблик потоки воды, застучало по его палубе, парусам, рубке крупным градом.
- Сейчас бы под воду нырнуть, как в дождик на пляже,- неожиданно проговорила Татьяна.- Хотя бы на полметра...
- В такой шторм полметра, пожалуй, маловато будет,- живо откликнулся Андрей Иванович.- Метра бы этак на три-четыре, тогда любые волны не страшны... А идея у Татьяны - хоть куда! Не грех и прислушаться к голосу масс, товарищ руководитель проекта.
- Три-четыре метра тоже маловато будет,- разочаровал их Олег.- Приборы показывают высоту волны пятнадцать метров.
- Сколько? - не поверил Аксенов.
Он подошел к пульту и, наклонившись к самому щиту, стал внимательно всматриваться в показатели приборов и табло.
- Пятнадцать метров,- повторил Олег, отпив. из фляжки глоток чаю и показав рукой на прибор в правом нижнем углу пульта управления.
Андрей Иванович недоверчиво хмыкнул.
- Что-то случилось с электроникой, не иначе,- с явной тревогой в голосе проговорил он.- Ты только посмотри, Олег Викторович, ведь показатель скорости тоже шалит. Поднялся за шестьдесят узлов. Чушь какая-то...
- Я поднял ручку фиксатора скорости на максимальную отметку,- спокойно ответил Олег и тут же пояснил: - Электроника "Семена Гарькавого", как и его механическая часть, добросовестно выполняет поставленную задачу - в условиях шторма добиться под парусами, которым, как вы знаете, не угожает набухание и утяжеление от воды, максимально возможной скорости.
- Но тогда за бортом не шторм, а настоящий ураган!
-- Скорее всего, так оно и есть. И мы попали в самый его центр. Прямо в чашечку "розы ветров".
В эту секунду что-то фыркнуло и завизжало под рубкой. "Семен Гарькавый" вздыбился, словно норовистый конь, задирая все выше треугольник своего носа. Паруса и мачты мгновенно исчезли в пазах, а свинцовые балансиры рванулись в крайнее переднее положение.
- Резко переменился ветер, не иначе,-констатировал Аксенов.
- Нет, Андрей Иванович, мы попали в полосу соприкосновения двух встречных волн. Гребень ее достигает высоты двадцатиэтажного дома. Сейчас и правда лучше всего под воду бы нырнуть! - говорил он, всеми силами стараясь в то же время удержать равновесие.
Следующее столкновение двух встречных волн было значительно слабее. Из пазов вытянулись мачты. Тримаран расцвел всеми парусами. Прямо в корму ему дул крепкий и ровный ветер. Но Олег поставил фиксатор скорости на нулевую отметку.
- Хватит. Так и в Турцию недолго заплыть,- показал он Аксенову на шкалу координат.
Аксенов удивленно присвистнул: тримаран находился в самом центре Черного моря - координаты показывали сорок два градуса пятьдесят минут северной широты и тридцать три градуса восточной долготы.
Скоро ураган утих, уносясь дальше на север - к Одессе и Крыму, а здесь снова выглянуло солнце, под слепящими лучами которого заискрилась живым серебром спокойная морская гладь.
Кораблей сопровождения не было видно, но Головченко подтвердил координаты, уточненные по радиопеленгатору двумя сторожевиками.
- Как самочувствие? Как выдержал ураган "Гарькавый"? - перебил разговор знакомый голос Кузьмы Ивановича.- Немедленно двигайтесь на соединение с кораблями сопровождения, а то к вам "на помощь" уже идут два эсминца под турецкими флагами...
- Я не шучу,- подчеркнуто сторого проговорил он.- Даже сигнал SOS на точку ваших координат передан в эфир. Так что разворачивайтесь на север. Включайте все двигатели.
Олег не стал ждать повторения команды. Описав довольно широкую дугу, снова став против ветра, который рвался теперь в образовавшуюся атмосферную пустоту, "Семен Гарькавый" со скоростью восемьдесят миль в час помчался строго на север.
В рубку заглянула Таня.
- Мы вполне успеем позавтракать, а скорее всего - пообедать,- сказала она.- У меня все уже на столе.
В приоткрытые иллюминаторы кубрика врывался свежий ветер. "Семен Гарькавый" уверенно преодолевал километры. С завидным аппетитом все трое уписывали за обе щеки жаркое с овощами, приправленное зеленью и перцем.
- Грузинская кухня,- с гордостью похвалила Таня.- Жалко, что чурека нет. Зато на десерт - херсонский арбуз! Остался у меня еще один. Самый большой.
- В Херсоне не мешает пополнить запасы. Сережка очень их уважает,усмехаясь говорил Аксенов, разрезая своим кортиком хрустящую корку почти пудового великана.
Минут двадцать они наслаждались отличным арбузом, но не одолели даже половины.
- Спасибо, Танюша,- поднялся из-за стола Олег.- Я в рубку. Надо посмотреть, где там наш эскорт. Аксенов направился следом за ним.
- Выходит,- сказал он, усаживаясь в свое кресло справа по борту,выходит, за три часа сорок минут мы под парусами прошли на юг двести двадцать километров, показав среднюю скорость тридцать две мили в час...
- Не совсем так, Андрей Иванович,- с веселой улыбкой возразил ему Олег.- Мы шли против ветра. Приборы зафиксировали сто четырнадцать перемен галса. Таким образом, с учетом лавировки наш "Гарькавый" за это время фактически прошел двести тридцать четыре мили, преодолевая в среднем за час расстояние почти в сто тридцать километров или, точнее, ровно в шестьдесят четыре мили. Как видите, электроника не шалила. Она и на этот раз оказалась на высоте, не подвела ни нас, ни саму идею.
Аксенов обнял его за плечи.
- Пойду упакую как следует наши доспехи. Думаю, что на "Гарькавом" они не понадобятся. Вот только научить бы его нырять в бурю. Хоть на несколько минут. А?
Поздно вечером, когда в сопровождении эскорта сторожевиков они вошли в хорошо знакомый Белозерский залив и, миновав Очаков, взяли курс к устью Днепра, Олег писал в бортовом журнале:
"24 августа. 2 часа ночи.
Сегодня корпус тримарана, а с ним и оснастка, и вся система управления кораблем успешно выдержали проверку штормом, который затем перешел в сильнейший ураган. Он продолжался более трех часов. Подсистемы жизнеобеспечения, курса, плавучести, как и все другие, работали в сложных условиях безупречно...
Обдумав предложение Татьяны Левиной и Андрея Ивановича Аксенова, считаю вполне возможным и даже целесообразным в подсистеме жизнеобеспечения корабля и экипажа в период сильного шторма или урагана предусмотреть возможность временного непродолжительного погружения судна под воду на сравнительно небольшую глубину. Убрав паруса и мачты, корабль может переждать непогоду под водой в течение нескольких часов, а затем продолжить путь намеченным курсом.
Предварительные расчеты показывают, что корпус тримарана выдержит давление воды на глубине дc двадцати метров, если увеличить толщину, корпуса на два миллиметра. Это ни в коей мере не отразится на ходовых качествах тримарана и его грузоподъемности.
Для забора балластной воды и размещения компактных установок ее продувки можно использовать свободное пространство между килем и ложным дном гондолы и поплавков..."
В Херсон они пришли рано утром. У знакомого парапета было пусто. "Друг" уже отправился с новой командой "вокруг шарика", и они прошли мимо бронзового фрегата не останавливаясь.
Их старый эскорт из шести катеров сменил сторожевики на ходу. Надо было спешить: погода ухудшалась, дул порывистый боковой ветер, да и встречное течение Днепра требовало и внимания, и времени, а у них впереди осталось всего пять дней.