— Так ты решила, что я встречаюсь со Скарлетт? — Недоумение и тревога без следа исчезли с лица Люка, и их сменило выражение блаженного восторга. В тот же самый момент Скарлет прекратила свою трепотню и уловила, что мгновение назад произнес Люк.
— Она решила, что ты со мной встречаешься? — вместе с ним захохотала Скарлетт.
— Что, серьезно? — Люк улыбался. Все шире и шире.
— О, это отпад! — добавила Скарлетт, скаля зубы.
— Так, значит, она не твоя подружка? — зачем-то уточнила я, предусмотрительно замаскировавшись на фоне ярко-розового терракотового патио — краска смущения заливала мое лицо.
— Скарлетт — моя сводная сестра, — объявил Люк, дружески снисходительно хлопая меня по плечу. С его стороны это было довольно щедро, учитывая, что я только что практически обвинила его в педофилии. Но даже после такого жеста легче мне не стало.
— О, это замечательная новость! Для тебя, — сказала я. — И я прошу меня извинить. Я ошиблась. Еще увидимся. Как-нибудь. — И затем произошло то, в чем я поднаторела — почувствовала, как Люк Ллойд с недоумением смотрит на меня и, должно быть, думает, что такие девушки, как я, принимают таблетки, чтобы функционировать в обществе. С тем мы с Алексой и отправились домой. Там я вырезала фотографию Люка из «Голливуд репортера», засунула ее в свой дневник, где я не буду на нее смотреть, потому что каждый раз с тех пор, как я подумаю о Люке Ллойде, я начинаю вопить со всей дури, чтобы избавиться от ужасных воспоминаний о том проклятом дне.
Глава 18
Если ты влюбилась в женатого мужчину, не крась глаза тушью.
Ширли Маклейн в роли Фрэн Кубелик. «Квартира»
Я ковырялась пальцем в дырках своих чулок в сеточку и разглядывала метелку из перьев, сидя на металлически-серого цвета плюшевом сиденье «рейндж-ровера» Лары. И ощущала настоящий трепет. Был Хэллоуин, я нарядилась в костюм французской горничной. Лара дымила, как заключенный в камере смертников, из магнитолы звучал какой-то суицидальный гимн от «Линкин-парк», и насколько мне хотелось выбраться куда-нибудь, развлечься и завести друзей, как и должно быть у человека в двадцать с небольшим лет, настолько же неприятное чувство было у меня насчет сегодняшнего вечера. И самоубийственный стиль вождения Лары тоже не прибавлял оптимизма. Она заехала на обочину, несколько раз проехала на красный, приложила все усилия, чтобы задавить несчастного койота, семенившего через дорогу, и вела машину, высунув одну руку — почему-то не ту, в которой держала сигарету, — из окна. Она была расстроена до стадии кататонии, и я знала, что если по приезде на вечеринку она представит меня хозяйке прежде, чем растаять в голубом тумане, а не оставит стоять на пороге как неизвестно кого, вломившегося в дом ни с того ни с сего, то мне крупно повезет. Но приглашение есть приглашение, и я не была неблагодарной — просто нервничала.
Я начала понимать, что Лара постоянно стучала себя по голове, пока мы ехали по Санта-Монике, не из мазохистского удовольствия. Это самобичевание. У нее под глазами виднелись темные круги, и макияжа было больше, чем положено. Когда песня закончилась, я на секунду убавила звук.
— Лара, с тобой все в порядке?
Отвечая, она даже не взглянула на меня. Несмотря на жуткое вождение, она пыталась сосредоточиться.
— Конечно, в порядке, а что?
Не надо было мне надоедать ей! Несмотря на все наши с Ларой попытки найти новые подходы к дружбе, между нами все еще стоял барьер высотой с Великую китайскую стену.
— Да нет, просто у тебя усталый вид.
Лара бесстрастно пожала плечами:
— Я пытаюсь привести свой роман в божеский вид, у меня уже мозги набекрень съехали. По-моему, мне надо немного спустить пар. Сделать что-нибудь сумасшедшее. Спасибо, что согласилась пойти со мной, Элизабет. Мне очень нужна компания.
— Пожалуйста, — сказала я, не кривя душой. Мы подъезжали к красивой испанской асиенде. Место вечеринки изменили специально под окончательный список дорогих гостей. Этот дом устроился сразу за каньоном Раньон. Мы припарковали машину и ступили в открытые ворота, в которых стояли обязательные два человека в черном со списком гостей в руках. Именно такой и должна была быть вечеринка на Хэллоуин в этом году. На нее труднее попасть, чем к Трею Паркеру, — и если ты среди гостей, значит, можно расслабиться: ты достаточно крут. Я нервно сглотнула.
Когда мы взбирались по ступеням к двери, Ларе приходилось чуть ли не подталкивать меня, чтобы я шла вперед. При виде такого великолепия я потеряла дар речи. Это было все равно что попасть в дом с привидениями, не заплатив ни доллара, или оказаться в закулисье. От лужайки поднимался пар, который зловещим туманом окутывал входную дверь, а звук завывающего ветра доносился со всех сторон. Могильные плиты ныне здравствующих глав студий были в беспорядке разбросаны на лужайке, и я уверена, что за стоящим в стороне ивовым деревцем шевельнулся и исчез чей-то скелет. Лара заметно негодовала, снимая паутину со своего парика а-ля Мария Антуанетта.
— По-моему, это слишком. Черт подери! — проворчала Лара, и дверь вдруг со скрипом открылась.
— Перестань, разве тут не здорово? — Прочитав в ее взгляде явное безразличие, я поняла, что ответ отрицательный.
Когда растворилась дверь, я огляделась, надеясь обнаружить за ней хозяина и поблагодарить его за гостеприимство, но похоже, что она открылась сама по себе. Мелкая дрожь пробрала меня, когда мы входили в похожий на пещеру холл. И хотя дом не изобиловал мебелью и отовсюду свисала паутина, он производил впечатление не дома с призраками, а скорее обитаемой и оживленной усыпальницы голливудского гламура. Каждая деталь дома была невероятных размеров, начиная с каменных плит из песчаника, которые покрывали пол холла и вели к лестнице. На секунду мне стало интересно, что может быть погребено под такими массивными кусками скалы.
— Лара, а чей это дом?
— Понятия не имею, но он потрясающий. Думаю, его хозяйка Бетти Дэвис или, может, Мирна Лой. Кто-то из них работает декоратором, и по-моему, этот контракт закончился только на прошлой неделе.
Позже, от хорошо информированных гостей, я узнала, что здесь никто не жил уже много лет и дом намеревались выпотрошить и придать ему первоначальную красоту. А пока он служил идеальным местом для Хэллоуина, и при виде свисавших со всех сторон трупов размером шесть на восемь футов я решила держаться поближе к Ларе. Где-то вдалеке я слышала голоса, но освещение было таким тусклым, а стены задрапированы такой плотной черной тканью, что я не смогла точно определить, откуда они доносились. Я почувствовала, как что-то касается моего локтя, и вдруг из темноты вылетела голова и остановилась в дюйме от моего лица. Я закричала так пронзительно, что могла бы составить серьезную конкуренцию Дженет Ли на кастинге для «Психоза». Это была отрубленная голова с ненастоящей кровью. Она болталась передо мной, и я услышала смех в дальнем конце холла. Наверное, лучше не ходить на вечеринки в Хэллоуин в Голливуде. Здесь их принимают слишком серьезно, на мой взгляд. Я посмотрела на Лару и удивилась. Слева от меня ее уже не было, она обхватила меня за талию, спрятавшись, как маленькая девочка.
— Лара, с тобой все в порядке?
Она взглянула на прыгающую голову и от удивления захлопала своими большими глазами:
— Боже, она как настоящая! Эти больные свихнувшиеся художники, наверное, целый день на нее убили. — Она оторвалась от меня и засмеялась над собой: — Господи, я что, волнуюсь?
Я хотела ответить ей, что да, но вместо этого улыбнулась, когда она поправляла свой парик. Парик этот был потрясающий. Добрых два фута в высоту и с птичьим гнездом. Красную отметину от гильотины и алебастровую кожу дополняла одежда восемнадцатого века, позаимствованная у знакомого костюмера. В этом темном коридоре Лара выглядела зловеще-призрачной, невероятно крутой и очень грустной.