— А на мой взгляд, надо дать шанс кому-нибудь вроде меня. По-моему, ты замечательная. Признаюсь, я тебя совсем не знаю, но ты меня притягиваешь… флюиды. — Он улыбнулся, говоря это.
Я подняла бровь, пытаясь придать лицу выражение легкого сарказма.
— Мои флюиды?
— Твоя энергия, твой задор, твоя неповторимость, твое роскошное тело и… разум и… вообще все. Что бы это ни было, — закончил он. — Мне нравишься ты, Лиззи.
— Правда? — Теперь пришла моя очередь занять оборону. Я ему нравлюсь! — Серьезно?
— Я хочу пригласить тебя на свидание. Когда мы вернемся в Лос-Анджелес. — Он выжидательно смотрел на меня.
— Я тоже этого хочу.
* * *
На следующее утро, проснувшись, я обнаружила себя в объятиях Люка Ллойда. Они сжимали меня как в тисках. Я чувствовала его дыхание на своей шее, одно его колено лежало между моими ногами. Я не шевелилась. Не потому, что не могла, а потому, что не хотела.
— Тебе никто не разрешал уходить, — прошептал он и поцеловал меня в шею. Я удовлетворенно вздохнула и снова провалилась в сон. Как же долго я спала одна, без мужчины! И вовсе не потому, что мне это нравилось.
К счастью, день был пасмурный, так что солнце не внушало мне чувства вины за то, что я лежу здесь и наслаждаюсь, созерцая руки обнимающего меня мужчины на своей груди и весь тот жуткий беспорядок, оставшийся после вчерашней ночи, — пустую бутылку из-под шампанского в серебряном ведерке, две пары штанов, мои ботинки, сумку на полу, пустой бокал на ночном столике… Ночь прошла так же волшебно, как началась. С Люком все было восхитительно. Я до сих пор еще была немножко на взводе от его поцелуев. Как стремительно и прекрасно возникло влечение между нами! И самое замечательное — это не был обычный деловой «съем» на ночь. Люк помнил все наши встречи — до мелочей. Невероятно.
Я выскользнула из его объятий и, изловчившись, соскочила с постели. Мне надо было принять ванну. Предстояло несколько показов. Так же сильно, как я хотела дождаться, пока Люк проснется, чтобы убедиться в том, что он не моя фантазия, я должна была идти на работу, ибо великодушия Скотта хоть и хватило на то, чтобы взять меня на вечеринку в «Мирамакс» и умиленно слушать наше с Джейком воркование, но если я не появлюсь сейчас и не прочту ему его расписание на день, а потом не позвоню водителю, чтобы тот заехал за нами, он возьмет его назад и уволит меня. Или наорет. И то и другое нежелательно.
Так что я крадучись — как пещерная женщина, чтобы остаться незамеченной, — пробралась в ванную и сделала все, что было необходимо, чтобы меня не арестовали или не подвергли остракизму, когда я вновь окажусь во внешнем мире.
— Уже уходишь, милая?
— Мне пора, извини. — Я осторожно присела на кровать рядом с ним и поцеловала его в щеку. Ощущение было очень интимным и… просто необыкновенным.
— Ага, ладно, увидимся, да? Я тебе позвоню. Все было здорово, да?
— Мне было очень хорошо. — Я подарила ему еще один поцелуй — в плечо, на удачу. — Увидимся. — Я в последний раз взглянула на него. Глаза его были закрыты, волосы торчали во все стороны, белые смятые простыни чуть приоткрывали его золотистого цвета грудь — след жарких вечеров, проведенных на марокканском солнце у бассейна.
— Пока, ангел мой. — Он сонно приоткрыл один глаз. Я поборола желание снова залезть к нему в постель и поднялась.
И вот я пустилась в путь. Я взяла свою сумку и пересекла теплую, устланную ворсистыми коврами комнату, остановившись, чтобы достать из-под двери несколько факсов, которые засунули туда ночью. «Ох уж эти мальчики со своими факсами!» — подумала я, улыбнувшись и наклоняясь к белеющим листкам. Только сейчас я вспомнила, что Люк — продюсер. Он так ловко избавил меня от моих предрассудков, что я стала думать, будто он нормальный человек.
На верхнем листке значилось: «Кассовые сборы за уик-энд». Интересно, что за фильм на первом месте и сколько он принес? Теперь я узнавала это автоматически, как почесать какое-нибудь зудящее место. Приняв информацию к сведению, я положила бумаги на стол рядом с входной дверью. «Кассовые сборы за уик-энд» соскользнули и упали на пол. Я подняла их и уже собралась вернуть на место, как вдруг внизу одной из страниц заметила огромное сердце. А рядом — столько поцелуйчиков, что от такого их количества в натуре запросто свело бы челюсть. Я твердо уверена: если вы читаете то, что вам не предназначено, а потом огорчаетесь, то и поделом. Но я все равно прочла этот факс.
Дорогой Люк, без тебя в Париже одиноко. Сегодня снимаем в Тюильри. Вспомнила твою безудержность тогда, в лодке, на озере. К сожалению, мы не сможем повторить такого до марта. Джей настаивает, что надо переснять все мои сцены на натуре.
А bientot[23] тебе и Рокки
Эмануэль ♥♥♥♥ хххххххххх
— Вот так так, — сказала я, дрожащей рукой кладя факс на место. Я даже не знала, что хуже — то, что у нее красивый почерк, что она знает французский, что она актриса (а значит, красива до умопомрачения) или что этот урод, лежащий в постели в другой комнате, лгал так же безотчетно и вчера ночью. Я глубоко вздохнула и решила спокойно обдумать варианты действий:
A. Порвать факс на мелкие кусочки и, вернувшись в комнату, спустить их на него в виде дождика.
B. Послать ответный факс этой безумно милой Эмануэль и сообщить ей, что по чистой случайности как раз сегодня ее дружок и собирался устроить очередное безудержное веселье на озере!
C. Положить его в самый низ и все равно влюбиться в АЛ, надеясь, что его пассия растолстеет от багетов и он ее бросит.
Я перекинула сумочку с одного плеча на другое, грустно обдумывая варианты. И тут, почувствовав тяжесть сумки, я вспомнила, что вот уже несколько дней таскаю с собой «Неистовое чувство одержимых». Я достала сценарий и ручку и совершила единственный поступок, который должна была совершить в сложившихся обстоятельствах, — написала на первой странице сценария:
Я пришла к выводу, что это все-таки был бизнес! Надеюсь, сценарий тебе понравится.
Элизабет хх
И ушла.
Глава 23
Что за ночь! Она просто создана для мистики и ужаса. Сам воздух пронизан чудовищами.
Эльза Ланкастер в роли Мэри Шелли. «Невеста Франкенштейна»
Изгнать кисло-сладкие воспоминания о «Санденсе» по возвращении в Лос-Анджелес оказалось легче, чем я думала. Ибо через день после нашего возвращения Скотт ударился в то, что Лара называла «стоять на ушах». Видимо, это происходило не впервые. Последний такой случай имел место три года назад. Все закончилось тем, что Ларе пришлось ехать в больницу, где лучший пластический хирург в городе подштопал ей трехсантиметровую рану над бровью. Похоже, однажды ей надоели вспышки гнева, бездействие, обвинения и упреки Скотта, и она наконец запустила в его башку «Ролодексом» — но попала в плечо. Из-за чего Скотту пришлось много месяцев потратить на лечение и физиотерапию. Пару раз я слышала от него, что если бы не «Ролодекс», он бы «завалился» на «Янкиз».
Одним словом, своей здоровой рукой Скотт начал вести ответный огонь единственной вещью, до которой смог дотянуться, — счастливой колодой карт, купленной на электронном аукционе, с личным автографом Амарильо Слима. Углом карты Ларе задело глаз, она схватилась за него рукой. Вспышка гнева уступила место раскаянию. Причем раскаяние Скотта достигло такой же крайней степени, как и опасения Агентства насчет судебного разбирательства. Он настоял, чтобы Лара взяла двухнедельный отпуск и отправилась в спа-путешествие по ранчо Каньон, полностью за его счет, а за оплачиваемый отпуск Агентство взяло с нее подписку, что она не имеет к нему претензий.
Я тайно обдумывала, что же мне такого бросить в Скотта, чтобы причинило минимальный вред его персоне, но гарантировало мне максимальное время на спа-курорте. Единственное, что пришло мне в голову, — это стеклянное пресс-папье, которое Миа подарила ему на Рождество (я точно такое видела в «Рексале» в корзине распродаж), и если он попадет им мне в голову, то я уж точно удалюсь на солевые процедуры, а Агентство будет капать на мозги этому извергу.