— На нас всем ложить. И президенту и правительству. Вот то лучше здесь не стоять. Лучше двигать в объезд, — красноухий старичок сдвинул панаму на лоб. — Можно тут взять к Александровскому и дальше по грунтовке.
Климентьев повернулся к Лугину и признал:
— Встряли мы часа на четыре. Может до вечера.
— Видишь там, — Сергей указал стволом вбок от изгиба дороги. — Вроде кафе какое. Машины рядом стоят — значит, работает. Пока время теряем, поехали, пообедаем.
— Дело говоришь, — Денис крутанул руль вправо, и направил джип по обочине к видневшемуся невдалеке заведению.
Чтобы выбраться на асфальтовую площадку, им пришлось дать метров двести полем и перевалить через канаву. Лугин побаивался, что внедорожник последнее испытание не пройдет — сядет на бугре задним мостом. Но японец не опозорил, с хищным ворчанием взрыл землю, сломал деревянное ограждение и выкатил на площадку в аккурат перед заведением из красного кирпича. В тени под тополем покоились четыре легковушки и микроавтобус с эмблемкой «VW». За ним еще дымил мангал, прямо на асфальте стояла миска с колечками лука, пропитанными мясной сукровицей.
Денис включил противоугонку, вытащил из сумки пачку сигарет, а к ремню прицепил охотничий нож. Мичман вышел из машины, прихватив дробовик. Молча они направились к распахнутым дверям под вывеской «У Кирюхи». Каждый где-то краешком сознания допускал, что в этой неказистой забегаловке при нынешних временах может поджидать любая неприятность.
10
В кафе под свойским названием «У Кирюхи» было людно и всех потной лапой давила духота. Кондиционер не работал — откуда в глухомани электричество, если его уже нет в столице. Сизые щупальца табачного дыма оплели мертвый вентилятор под потолком. За центральным столиком поселилась горластая компания: пять парней, в обнимку с ними две девицы, наверное, все — распаренные алкоголем пассажиры микроавтобуса. Трое мужиков лет сорока, потрошили воблу, облизывая пальцы и со вкусом посасывая пивко возле окна. Возле них крутился-вертелся какой-то хлыщ в цветастой майке и с идиотским пирсингом на губе, похожим на присыпанную стрептоцидом болячку. И рядом, и напротив столики тоже оказались заняты. Лугин прошел по залу до самого конца. Там имелось несколько свободных столов, уставленных грязными тарелками, стоявших, по всей видимости, давно и портящих воздух гадостным запахом.
— Не убирается что ли? — он поглядел на длинноволосого паренька, сидевшего на барной стойке.
— Ага, — согласился тот, гоняя между пальцев брелок с ключами.
— А как насчет перекусить? — Сергей заглянул в темный проем, где угадывались очертания кухонной плиты и кастрюль под оцинкованными призмами вытяжки.
Парнишка перемахнул через стойку, наклонился и вывалил рядом с кассой несколько пакетиков соленого арахиса и чипсов.
— Тыща рублев, — с откровенной наглостью заявил он.
— Слышь, мы не бурундучки из мультика, — Лугин неодобрительно нахмурился.
— А я тоже не Пиноккио, — на упаковку чипсов длинноволосый бросил полбулки черствого «Бородинского».
— Эй, Сашок, не дури людям мозги, — раздался голос из-за крайнего стола.
Климентьев обернулся и увидел двух мужчин, судя по лицам порядком захмелевших. Один, седоватый, покуривал, пусто глядя в потолок. На потном лице, посеченном мелкими морщинками, отражалась крайняя скука. Второй, возле которого лежал ПМ в расстегнутой полевой кобуре, Климентьеву пояснил:
— Нет здесь хозяев. Свалили куда-то. Кафе бесхозное — берите, что хотите. А Сашок, гы-гы… Дурак Сашок — прикалует здесь всех. В зубы когда-нибудь получит.
— На кухне в холодильнике жратва какая-то была, но подпортилась, — добавил куривший, оторвав от потолка розовые глазки. — Там, — он неопределенно махнул в темный проем, — консервы в недурном ассортименте, колбаса. В морозильной камере свинина давно оттаяла, пока не стухла, можно на мангале пожарить. А выпивки море любой.
— Ладно, держите, — Сашок, недовольный неудавшимся спектаклем, извлек из-под прилавка полукилограммовую банку ветчины и овощное ассорти с разноцветной наклейкой на склянке. — Тарелок нет — мыть некому. И хлеб хрен угрызешь. Рыбу к пиву дать?
Лугин молча кивнул. За спиной раздались взрывы хохота девиц из веселившейся компании.
— Тише нельзя! — цыкнул кто-то и принялся накручивать громкость переносного приемника.
Передавали новости по «Маяку». Диктор скороговоркой сообщал о перестрелках в Санкт-Петербурге и плачевной ситуации на дорогах.
Переставив тарелки на соседний столик, Сергей с Денисом устроились у барной стойки. Аппетит от вида грязной посуды и мух исчез совсем, и Климентьев думал, что лучше было совершить трапезу в машине или на свежем воздухе. Думал, но банку с ветчиной все же вспорол ножом. Пока он нарезал хлеб, подложив листы старого журнала, мичман принес по бутылке пива. В духоте пить что-либо серьезное не хотелось, хотя в одном шаге стояли ряды дорогих вин, несколько сортов водки, коньяка, изящные бутылочки с ликером — предапокалиптическая халява.
— Может, у них вилки есть? — Климентьев мотнул головой в сторону кухни. — Или в машину сгонять?
— Да ладно, — мичман отобрал у него нож, неровно, толстыми слоями раскромсал ветчину и подцепил крайний ломоть пальцами. — Отвыкай от культуры, интеллигент.
В маринованные овощи он сунул единственную чистую ложку, и, прежде чем приступить еде, отхлебнул пива.
Денис последовал его примеру. Углекислота из неприятно-теплого пойла шибанула в нос. Климентьев скривился, откусил безвкусной импортной ветчины.
— Вы куда добираетесь? — поинтересовался мужик из-за крайнего стола, выпуская изо рта клубы табачного дыма.
— На восток. Строго в Сибирь, — отозвался Лугин.
— В Сибирь-матушку. Эт правильно. Туда даже китайцы драпают. Мигрируют целыми узкоглазыми городами. Была граница — и нет границы. Вся планета общий дом, — собеседник со скрипом покачнулся на табурете.
— Точнее, общая могила, — не согласился длинноволосый, снова как петух вспорхнув на барную стойку. — А бензина у вас дохрена, чтобы двигать в Сибирь?
— Не особо. В пути, может, разживемся, — направление разговора Сергею не понравилось. Спрашивать про бензин при нынешнем беспределе, было все равно что интересоваться сколько денег в кармане прохожего.
— Все на токо надеждой кормятся. Только, где разживаться? — усмехнулся лже-буфетчик. — Топливо реально есть у военных. Сейчас какая-то дивизия прет через Вязники. Отбить бы у них цистерну. А чего, в наглую налететь и завернуть нужное на проселочную.
— Так у них, брат, соляра, — заметил седоватый, затушив окурок. — Бензин, само собой, тоже в крутом достатке, но попробуй, разживись.
Лугин, не проявляя интереса к разговору, сунул в рот ветчину и ковырнул ложкой стручки фасоли.
— Тихо, блин! — не выдержал мужик, слушавший передачу по «Маяку». Компания пьяных молокососов достала его окончательно, и на разъяренном лице читалась готовность пустить в ход кулаки.
В зале на минуту наступила тишина, только паренек, тискавший девицу, звякнул оброненной бутылкой, и кто-то, отпустив шепотом гнусную издевку, хихикнул справа от него. Голос диктора из хрипящего приемника торопливо сообщал об инциденте на месте Гомельской посадки: группа лиц в камуфляже обстреляла из автоматического оружия двоих карем-кафравцев. Посадку в звездолет прекратили то ли временно по решению белорусов, до наведения порядков в зоне оцепления, то ли совсем по настоянию инопланетян. Дальше в новостях заговорили о работе ООН по эвакуации населения из Камеруна и Нигерии.
— Каково мудачье! — возмутился пьяный паренек, вскочив с места. — Негров вывозят, а до нас никому дела нет!
— Во-во, скоро обезьян с какого-нибудь Гондураса станут на корабли, а для нас места нет! — вторил ему сосед. — Россия как всегда в жопе! Страна дураков и раздолбанных дорог! — он тоже встал, уронив с плеча джинсовую куртку, держа в вытянутой руке бутылку вина. — За наше правительство, бля! За Президента! — отпил с горла, но подавился от гнева или пьяной одури и метнул толстую струю в сторону, точнехонько на мужика, терзавшего с другими воблу возле окна.