Между землей и днищем корабля оставалось не более сорока метров. Ирина закрыла глаза, и открыла их, когда Светка сильно дернула ее за руку.
— Бежим! — почти на ухо ей провизжала Хитрова.
Они бросились изо всех сил за солдатами, высыпавшимися из застрявшего между двумя БМП «Урала», за горсткой гражданских, бог весть как оказавшихся в гуще армейских машин. Пробежали всего шагов сто, когда на Ирину налетел сзади кто-то в камуфляже, сопящий как носорог. Она оступилась, потеряла туфельку и упала прямо под колесо плюющейся смрадным дымом бронемашины. Рядом топали, поднимая пыль, десятки ног в армейских ботинках. Крики сотрясали воздух со всех сторон. А потом содрогнулась земля. Ире показалось, что под ней треснул, провалился в тартарары асфальт с огромным куском дороги. Может, так тяжело было касание земли звездолетом, а может, в оказавшихся под ним боевых машинах сдетонировали боекомплекты.
Красина вскочила на ноги, когда в ушах еще не прошел звон. Вскочила и, озираясь, заорала:
— Света! Светка!
Хитрова, со съехавшей на лоб повязкой, словно вынырнула из-под земли и схватила ее, прижав к себе:
— Перепугалась, Ириш?
Красина заметила, что Светка сама вся дрожит. Дрожит так, что зубы не может свести. Но держится, по привычке с детства разыгрывая роль отважной, отвязанной Пеппи Длинный Чулок. Ирина всегда чуточку завидовала ей, завидовала по-доброму, что она никогда не распускала слюни. И даже когда ее предал Сергей Сытин, оставив одну, без денег, беременную, а потом ее постигло еще большее горе — выкидыш, Хитрова находила в себе силы держать на лице свою неподражаемую лисью улыбку. И сейчас держала.
Они повернулись одновременно к громаде корабля, возвышавшейся крутым краем высоко в небо. Вокруг стояло сероватое облако не то пыли, не то дыма.
— Машина! — спохватилась Хитрова. — И наши вещи!
Расталкивая солдат, она бросилась по обочине. Пробежала совсем не много и увидела: красный Форд «Си-Макс» покоится невредимый с распахнутыми дверями возле БМП. Метрах в двухстах дорожная насыпь трещинами сходила вниз. Там начиналась черная с синеватым отливом стена, бесконечная стена чешуек керамики или какого-то необычного материала — звездолет. Из-под его края жалко торчала задняя часть впрессованного в асфальт танка.
— Кафравцы! Сели здесь! Какое же счастье! — бабьим голосом заголосил полноватый мужик.
Женщина, крутившаяся возле него с ребенком в клетчатом костюмчике, никак не могла прийти в себя от потрясения и крутила головой, охая, издавая хохот, больше похожий на истерику. Парень, сидевший на капоте «Эсперо», плакал без стеснения, моргая красными глазищами и открыв рот. Его похлопывал по плечу мужчина в бежевой панаме и увещал:
— Кафры нас спасут. Все кончилось. Все! Увезут нас к себе.
— Ира! — Хитрова обернулась в поисках подруги затерявшейся так некстати в толпе.
— Гады! — хрипло произнес капитан, карабкаясь на гусеницу «Шилки». — Танк Трофимова! Ковган и Ремизов шли ровно перед ним!
— А впереди сколько наших было с шестой роты! — подхватил его старлей и обвел диковатым взглядом сходящей вниз участок дороги. — Всех, всех раздавили, нелюди! Как щенков катком. Хрясь! — он вдруг дернулся и полез на броню, повторяя: — С-суки! Инопланетные с-суки!
— Ира, ты где?! — выкрикнула Хитрова, протискиваясь сквозь гурьбу набежавших гражданских. Ну и дурочка Красина! — хотелось добавить ей. Светлана подумала, что подруга сейчас во всеобщей суете ползает на четвереньках в поисках потерянной туфельки. Как будто это занятие было жизненно важным и на редкость своевременным! В машине лежала запасная обувь, аж четыре пары: бери — не хочу.
Здоровенная ЗСУ за ее спиной загудела, плюнув черным дымом, погребла гусеницами, царапая дорожное покрытие. Света и вскрикнуть не успела, как бронированное чудовище врезалось в ее Форд. Смяв передок, легко снесло на обочину и двинулось дальше. Одновременно стволы на башне «Шилки» хищно шевельнулись. Потом раздался дробный оглушающий грохот. Четырехствольная автоматическая пушка била по звездолету со стремительным бешенством. Десятью метрами ниже места попадания снарядов вдруг очертилась прямоугольная трещина. Чужой корабль раззявил черную пасть. Люк? Приглашения на тот свет? Или черт его знает что.
12
До темноты подчинить «Лэнд Крузер» не свезло. Климентьев просмотрел большую часть проводки, нашел пулю, срикошетившую от движка и встрявшую в пластике, но места разрыва проводов при всех стараниях-сопениях не обнаружил. Под конец он все меньше размышлял о мудреных электрических схемах японца, чаще ругался, понося малолетних дебилов с АКСом, и много курил. Пока он ковырялся под капотом или возле рулевой колонки, Лугин подсвечивал фонарем, вполне понимая: сегодня они хрен куда поедут. И счастье, если до неисправности удастся докопаться завтра. Он даже задался вопросом: а что если ее вообще не выйдет починить гребаную Тойоту? Ведь коню понятно, что ни эвакуатора и ремонтных служб не вызвать ни за какие деньги. Да и денег по серьезному счету не осталось — так, валялась в кармане тоненькая пачка тысячарублевок. На них если в ближайшем будущем тех же чипсов не купишь. Без машины Лугин с Климентьевым были обречены. Оставалось возвести в чистом поле палатку и в молитвах смиренных под водочку дожидаться конца света, который неминуемо накроет Подмосковье, области до Уральских гор, и далеко за них. Ну, можно еще обвешаться рюкзаками и двинуть пешком за Вязники. Там, по не особо верным слухам, сел пролетавший днем звездолет. Как он там сел и зачем, оставалось загадкой, об которую Сергею не хотелось ломать без того нездоровую голову. Сейчас его, помимо поломанной машины, напрягало соседствовавшее в трех десятках шагов кафе. К вечеру там собралась не особо приятная компания: пассажиры с ПАЗика-катафалки и семи-восьми разномастных легковушек. Позже к ним присоединились ребята в коже, прикатившие на навороченных мотоциклах — последние байкеры угасавшего мира. Большинство были вооружены. Шли кто с ружьем, кто с обрезом или кобурой на широком ремне. Рожи небритые, движенья и разговоры либеральные, за гранью фола. Едва стемнело на стоянке и справа от кафе запылали костры. Халявная водка с ничейного бара лилась рекой, разогревая кровь до дурного градуса. Мангал, стоявший недалеко от Денисовой машины уволокли к распахнутым дверям, и от него скоро повеяло запахом шипящего на углях мяса. Из разбитого окна заведения все громче доносились песни, крикливые споры, мат.
Глядя из салона «Лэнд Крузера» на происходящее, Климентьев думал, что эта ночь вполне способна родить более злые разборки, чем прошедший день. И может, было бы мудрым, удалиться в лесополосу с палаткой, заночевать там. С другой стороны, бросать без присмотра машину не хотелось. Они выпили с мичманом бутылку коньяка, закусив сардинами, колбасой, коей имелось восемнадцать с половиной палок, и попытались провалиться в сон.
Как ни странно ночь прошла без единого выстрела, даже без нормальной драки.
Денис, открыв глаза, посмотрел на часы: натикало семь тридцать. Нужно было вставать и снова ковыряться в замороченных системах джипа, искать надкушенные пулей провода, приводить в чувства компьютер и чем-то латать радиатор. Выбравшись из машины, Климентьев в первую очередь закурил, оглядел стоянку и окрестности кафе. Возле потухших костров дремал не протрезвевший люд. Устроились кто на траве, кто, подстелив спальник или куртку, отдельных личностей сон скосил на голой земле. Повернувшись к трассе, Денис сделал неприятное открытие: за вечер и ночь пробка не рассосалась, а лишь значительно приросла. В сторону Владимира до пролеска, который скрывал асфальтовое полотно, стояли машины в несколько рядов. Многие съехали на обочину или, совсем разуверившись в движении вперед, скатили в поле и основались там. Вряд ли причиной столь долгой задержки была колонна военных: при любом раскладе она давно прошла Нижний Новгород. А вот кафравский звездолет, если он сел у Вязников, беспорядка вполне мог наделать на много дней вперед. К нему бы сразу ломанулись желающие покинуть Землю — таких наверняка набралось в разы больше мечтавших о спасении далеко за Уралом. Ломанулись бы, оккупировали все возможные дороги и подъезды, отсюда и полный коллапс движения по М7.