Когда все было порезано и разложено по тарелкам и тарелочкам, горячее подготовлено к варке, расставлено на столе, рюмки протерты, варенье разведено, морс, запивать, все, все как у людей и сама при полном параде — платье белое в крупный синий горошек с кружевами у горла и загадочным разрезом в сторону живота, босоножки тоже белые польские лаковые, на шею косынку индийскую, у цыганки купленную, капроновую, по красному полю зеленые цветы… Пятнадцать рублей стерва содрала!.. В волосы заколку, пластмасса под черепаху, где же на всех черепах наберешься, на всех черепах и не хватит, ну и под низ, что б глаза у космонавта радовались, не хуже, чем у людей, трусы с кружевами, комбинация розовая и бюстгальтер, по-деревенски лифчик, тоже с кружевами, сиреневый… Сама мазнулась, начупудрилась, пых-тых и готова!..
И уселась Клава к телевизору. Как соседка шутила — жопа больше, но идет хорошо и звук приличный. А какое красивое название — "Ермак". Как он этих-то, татарву, французской клятве присягать заставил, Толик-то подробно изложил и популярно, даже наглядно, вот стервец, приохотил… Скорей бы космонавт пожаловал, ох и налетаемся, накувыркаемся, а что — хуже дуры-Терешковой, что ли…
По омской программе, по второй, шла передача "Взрослым о детях". Усмехнулась Клавка, вспомнив мокрощелку с подъезда, детей у Клавдии не было. Всех в абортарии, оставила… По первой, московской, уже фильм начался, про что — непонятно. Интересно, зачем у телевизора двенадцать положений переключателя, когда программ всего две? Ха, оба придурка на заводе работают, он инженеришка, она вроде как на станке… А че тогда маникюр-то в экран сует, наверно токарш не видела ни разу… А Толик-то умный, так он просто заявил, может в будущем будет больше, так это как бы авансом… Ха, авансом, обещанного три года ждут, телевизор она еще в общаге когда жила, купила, с Жоркой она тогда гуляла или уже с Павлом?.. Ха-ха, а эти придурки решили стенгазету выпускать и объяснится, почему план не идет на любимом заводе, интересно, сами эти бляди с экрану, такое же говно смотрят или другое что?.. Толик умный, говорил мол есть штука такая, как магнитофон, так туда фильмы кладешь и смотришь, дорогая наверно, вон в "Спартаке" кинопроэктор триста рублей с лишним стоит, а без звука ленты-то, ну а кино…
От экрана Клаву оторвал звонок. В дверь, так как телефона не имела. Как и все соседи вокруг. За дверью стоял космонавт. И слегка покачивался.
— Ой, а я уже заждалася вас, а вас все нет и нет…
— Предлагаю Клавочка, сразу на "ты". Без всяких формальностей. О, да у вас тут уютно, у тебя то есть, Клавочка!
И окинул взглядом маленькую комнату, увешанную вырезанными репродукциями известных картин из журнала "Огонек", открытками известных актеров и артистов (Кобзон не давно был выброшен), двумя вьетнамскими коврами (помощь борющегося народа старшему брату) и вышитыми салфетками, память об деревни и общаге.
Шинель и шапка были пристроены в крохотной прихожей-коридоре, гость усажен на диван, купленный в рассрочку и уже раскачанный Толиком, Клава стояла напротив и сияла. Космонавт властной рукой, ой мамочки! привлек ее к себе и усадил рядом.
— Ой, ну что ты Юра, мы же еще не выпили даже за знакомство…
— А вот за знакомство я и предлагаю выпить!
А другой властной рукой, открыл-раскупорил запотевшую "Экстру" и разлил по рюмкам.
— А что это она как будто зеленым отдает? -
удивлено уставился космонавт Юрий Заикин в рюмку, пораженный цветом напитка.
— Да через газеты фильтруют, ты как будто не знаешь? -
в свою очередь удивилась наивности московского гостя и погладив его по погону, потянулась рюмкой к рюмке космонавта.
— Давай выпьем за знакомство, Юра…Ты такой… ты такой…
— С удовольствием!
И чокнувшись, опрокинули водку странного цвета каждый себе в рот. Клава чмокнула губами и ткнула вилкой в грибок. Пожевав и проглотив, хорош груздь! повернулась к гостю с радостно раскрытыми губами. Тот сидел с широко раскрытыми глазами и не менее широко раскрытым ртом. И не дышал… Клава легонько пихнула космонавта:
— Ты че?..
А тот стал падать на диван, лицом вверх. Зажав себе рот, Клавка прислушалась — кто-то где-то орал истошным голосом. Оказалась это она сама.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Ну блядь! -
сказал Толик и нажал кнопку звонка. За оббитой дешевым черным дермантином-дерьмонтином дверью, резко заголосил звонок. Ну сейчас Клавке выдам, офуеет, гребена мать, профура гребанная… Толик фантазировал, ну что он может выдать Клавке, своей любовнице, ни жена же, жена у него дома, с детьми сидит, а по времени ночному и уже третий сон видит. Ни чего он ей не сделает, а лаять начнет — так вылетит в двери сразу, самостоятельная Клавка, Клава, Клавдия Сергеевна… Да и сам он этого привез летчика, пьяненького, прямо в теплую постель, на диван расшатанный, к Клавке… И поехал на заказ, по вызову, благо у его машины радиотелефон, один бог и директор таксопарка знают только во что ему это стало, сколько денег, нервов и кругалей-подходов-водки… Врагу не пожелаешь! И что это Клавка притаилась, двери не открывает, свет-то горит в комнате, он в окно видел, а Клавка при ярком свете гребстись не любит… Толик вновь нажал кнопку и долго-долго не отпускал ее. За дверью голосил звонок, но в остальном была тишина. Наконец-то раздались какие-то звуки и кто-то нерешительно подошел к двери.