…Этот морозный день начался для Юрия Ивановича Безухова так же обычно, как и все другие дни его последней жизни его последних лет.
За окном было серо, часы на стене показывали полчетвертого, но секундная стрелка не двигалась и было это полчетвертого серого предутреннего, насквозь промороженного рана или после обеденного, так же насквозь промороженного дня, пронизанного тоской и прочими гадостями, Юрий-граф не знал… Но это незнание было не самое тягостное из того тугого клубка терзавших его усталое сердце и изможденный ум, жизненных передряг и прочей гадости… Наиболее удручало Юрия полное отсутствие информации о своем местонахождении. Нет-нет, он конечно догадывался, что в данное, конкретное время, в данный конкретный временной отрезок, он находится на территории СССР. Пограничники не спят и граница на замке… Карацупа с Джульбарсом бдят, не спят и прочая. Но вот более конкретная информация отсутствовала напрочь, даже город проглядывал не очень… Туманно, как берег морской. Начинали пить вчера или уже позавчера вроде бы в Омске…
Значит, вчера или позавчера, в такой же морозный день, Юрий проснулся точно также, совершенно не зная где, когда и с кем он находится. Но позже все прояснилось и частично встало на места. Проснулся тогда он у Ляльки, давней подруги его давнего приятеля по "Бабьим слезам". Но самого Генка не было, а растерзанная Лялька валялась под боком и всем своим видом как бы говорила о первородном грехе и прочих безобразиях. Затем пришел Генок, сцен не было, так как Юрий был давний друг Генка, а Лялька… Что Лялька, торжественно и неумолимо идет всепобеждающее учение вечно живого и всеми любимого вождя и прочая, прочая, прочая… Когда-то давным-давно, Генок был штатным политинформатором в обществе "Знания" Но неустойчивость либеральных демократических институтов Запада, крах гуманистической философии древних греков и эксперименты советского правительства в области распределения алкогольных напитков среди народонаселения… Спился Генок, дошел до ручки и хронического алкоголизма и все тут. Ну а Лялька, что Лялька, когда-то известная поэтесса в очень узком кругу, но… смотри выше плюс домогательства директоров издательств в обмен на тиражи и славу, подорвали ее веру в человечество и если б не Генок, еще не известно, как низко ей пришлось бы пасть…
Затем был пивняк на Слободском, у тети Вали, ближе к сумеркам, насквозь пронизанным синим воздухом с нефтекомбината, кафе у Политеха "Рваные паруса", неизвестно на какие деньги… А дальше мрак, и мрак кромешный, и хоть умри, но нет из мрака тебе пути…
В этот морозный день, проснись мой друг прелестный, ох и гадость по-видимому вчера мы пили, во рту букет непередаваемый ни чем… Ох-хо-хо… Юрий с трудом повернул голову и осмотрел апартаменты, где он соизволил вчера остановится. Осмотр был произведен в кратчайшие срони, так как осматривать практически было нечего, маленькая комната, квартира малометражка, потолок со швами бетонных плит, окно мутное от житейской грязи, сам Юрий лежит на матрасе, брошенном на полу и больше в комнате мебели не было. Да…одежда кучей, вон и пальтецо виднеется знакомое, рукав дранный, другой в зеленой краске, старое пальтецо, знакомое, Юрий в нем уже лет двенадцать по жизни шествует… Да… Под боком, под грязным и рваным ватным, одеялом кто-то тяжело вздохнул и Юрий медленно, стараясь не сделать себе больно, повернул голову. И приподнял одеяло. На него уставились широко распахнутые серые глаза на худом изможденном лице.
— Ты кто? -
хрипло вопросила хозяйка серый очей со странно коротко остриженной головой, совершенно налысо…
— Я?.. Я облако на сером небосклоне, я ветер, играющий листвой…
— Ты псих?
От такого вопроса Юрий задумался. Вопрос был настолько сложен, что ответа на него нельзя было найти вот так вот сразу… Был ли психом Гамлет, вот вопрос…
— А че ты со мной в постели валяешься, ох, ну и чайник гудит, ох вчера и дали копоти, слышь, мужик, а че ты голый? Да и я…