И уже по широкой лестнице вниз спешило вечернее начальство ресторана и жало руки, и подхватывало под локти, и вело вверх, и подводило к столу, который буквально на глазах начинал прогибаться под тяжестью закусок, деликатесов и бутылок. А вплотную подступивший к столику ансамбль цыган, размахивая руками и прозрачными шалями, юбками и бородами, тряся монистами, пальцами и всем, чем только можно, уже голосил во всю мощь диких глоток, закаленных бескрайними просторами, водкой и ругань:
-К нам приехал, к нам приехал, к нам приехал Юрий Иванович дорогой! Молодая, от силы лет тридцати девяти, цыганка с некрасивыми кривыми зубами, поднесла на пластмассовом разносе рюмку водки и бутерброд с красной икрой. Заикин выпил, закусил и смущено (псевдо) начал шарить в карманах, дабы соблюсти до конца обычай. Администратор ресторана махнул рукой - кыш! цыгане заплясали среди столиков, закружили юбками, забили в бубны, забренчали гитарами, зазвенели монистами, заныли скрипками, продвигаясь в сторону сцены. Высокий и сильный голос заныл:
В чистом поле васильки - дальняя дорога,
Сердце ноет от тоски, а в глазах тревога!..
-Ну как, Юрий Иванович, нравится? -
наклонился к Заикину и пыхнул сложным букетом зам.
-Очень! -
искренне заверил космонавт и поморщился на запах.
Зал ресторана был переполнен. Основная и постоянная масса публики четко делилась на три части - лица смуглые, крикливо-гортанные, явно торговцы с ближайшего базара, кидающие деньги налево и направо; лица толстые, в отличных костюмах, странных для сибирского города, местная элита-власть, обком, райком, верх милиции, КГБ и ОБХСС; ну и лица средние, с татуированными руками, с тяжелыми взглядами и ртами, полными железных зубов, чтоб легче было жевать добычу... Такого контингента хватало с избытком в каждом крупном и не очень крупном сибирском городе. Да и не только сибирском. Первые были хозяевами над экономикой, третьи над деньгами, вторые же думали и считали себя хозяевами над всем и всеми... Цыгане не унимались;
...Спрячь за высоким забором девчонку -
Выкраду вместе с забором...
Клубы дыма обволакивали пластиковые люстры, меж столиков сновали официанты и официантки, разнося еду и графины, бутылки и бокалы, хлопало шампанское, стоял сплошной рев голосов, ни кто ни кого не слушал, все только кричали.
-Если Иванова назначат замом, то нам всем шиздец...
-Бегу я за ним и такое зло берет...
-Переспала я с Васькой, а он даже туфлей не купил...
-Слушай дорогой, че ты ходишь, попой водишь, не заходишь...
-Ну не хватай, не хватай, в лифчике я...
-Завезли в наш магазин...
-Подломили мы с кентом хату, а там барахла - хоть жопой ешь...
-Выпьем за нашего уважаемого директора...
-Выпьем за Гиви, пусть он и дальше...
-Выпьем за Кривого...
-Выпьем...
-Выпь...
...Ой да зазнобило, зазнобило, зазнобило,
Головушку мою да раскудрявую...•
Заикин подтянул совершено невменяемого зама за плечо и проорал ему в ухо:
-Пойду я поссу немного!
-Пось, поськай, по-си-кай...
Зам махнул головой и уткнулся в растерзанные остатки рыбного ассорти. За соседним столиком начальник спецчасти что-то громко делил с грузинами, овитаминизировавшими скудный стол омичей дарами знойного юга, представитель органов, развалясь на столе, пускал пузыри в сторону распоясавшихся цыганок... Вокруг шумел ночной ресторан... какой к черту ночной, время полдевятого вечера, до закрытия еще два с половиной часа, а уже все в жопу пьяные... Официанты и официантки носились с полными разносами, унося грязную посуду и принося нетронутые закуски и блюда, бутылки и рюмки, подмигивая постоянным клиентам, похлопывая по плечам завсегдатаев, понятливо улыбаясь на просьбы подсадить вон-вон тех девочек-девчонок-давалок-блядей... Все шло своим чередом, Омск, Москва, Урюпинск, Мохножопск или Верхнезамудонск, ни чего не менялось в этой сранной стране, любимой Родине, все пили, так как больше ни чего не оставалось делать... Впереди безнадега, в космос уже ни когда не пошлют, алкашей не посылают, а когда-то в далекой сопливой юности, хлебнув «аллиготе», с упоением и плеваясь слюнями, обсуждал ты, Юрка, с друзьями, полеты к Веге, и к Кассиопее, и... А, махнул рукой Заикин и чуть в рыло не заехал какому-то лысоватому, при железных зубах и наколках на кистях рук, клиенту этого бедлама.
-Осторожней на поворотах, летчик! Костей не соберешь...
Компания зубастого клиента захохотала, показывая какой высокий уровень стоматологического обслуживания в советских лагерях, Заикин улыбаясь проплыл мимо и приветственно помахал рукой, ну как вожди с трибуны-могилы-святыни:
-Верной дорогой пьете, товарищи!
Вокруг шумел советский ресторан, социалистическое предприятие первой наценочной категории по обслуживанию народонаселения...
Одетый заботливым швейцаром и направленный в нужном направлении, Юрий вывалился из-за стеклянных дверей на скользкое бетонное крыльцо. Подавившись морозным воздухом с огромным процентом выбросов из труб форпостов самой передовой индустрии в мире, Заикин закашлялся до слез, махая руками и пытаясь продохнуть то, чем дышат в этом поганом городишке, индустриальной дыре Западной Сибири...
И тем самым, привлек внимание таксиста, лениво и неторопливо подавшего теплую машину с волшебно распахнувшейся дверцей к самому крыльцу. Падая на мягкое сиденье, одной рукой оттирая слезы, а другой протягивая шоферу бумажку с адресом Клавы, Заикин бросил прощальный взгляд на гудевший рассадник греха и разврата... Хе-хе. Народ отдыхал и веселился, после трудов праведных... Хе-хе. Завтра домой, к надоевшей и нелюбимой Машке, к детям, которые похожи на его лучших друзей, к...
Таксист глянул на адрес и выплюнул:
-Ну блядь!..
ГЛАВА ВТОРАЯ.
По отличной гладкой дороге, напоминающей его собственный жизненный путь - без ухабов и крутых поворотов, мчался Командор в любимом черном «ЗиЛ»е, который в народе любовно и метко прозвали «членовозом». Командор чуть улыбался бронзово-загорелым лицом (кварц, горный Кавказ, недавняя поездка в Алжир), с удовольствием вспоминая спектакль, участником которого только что ему довелось быть. Командор был вызван на секретнейшее заседание специального, узкого, комитета Политбюро ЦК КПСС. О, такие спектакли Командор любил! И свою роль - отчаянного космонавта, дальнепроходца, рубахи-парня, знал назубок и с огромным удовольствием исполнял. Особенно Командору нравилось сравнивать себя, сорока четырехлетнего генерала авиации, подтянутого (теннис, бассейн, массаж, карате), загорелого, полного сил, задора и жизни, с стареющими, жирными, шепелявившими и трясущими щеками членами Политбюро, а особенно с Самим, с Императором, с Леонидом 1, норовящим поцеловать в засос всех и каждого.
Командор с огромнейшим наслаждением расхохотался, вспомнив самый пикантный момент заседания...
-Ну так что, будем товарищи поручать товарищу Заслонов эту задачу или не будем? -
Леонид 1 ожидательно вытянул губы в трубочку и его дружок по домино и водке тут же подгребнул:
-А ты Леонид Ильич ни как уже его целовать собрался?.. Так во-первых рано, а во-вторых ни он то полетит к гребеной матери, ха-ха-ха-ха!
Леонид 1 насупился на Костю, губы сложил в гузку куриную, ну словно девка после первого раза - и больно, и страшно, и что теперь делать, не знает, и обиженно забасил;
-Ну Костя, ну тебя в жопу, ну сразу с подгребками своими, решать надо, американцев утереть, мать их...
Шофер-сержант, а по совместительству стукач с КГБ, недоуменно оглянулся на беспричинный смех Командора.
-Рули, рули, рулила. Все в порядке, сержант. Пореже оглядывайся, а то можешь и на аэродром шоферилой угодить, в район крайне крайнего севера. Понял - чем генерал сержанта донял?
-Так точно, товарищ генерал авиации!
Плавный поворот, ворота нараспашку, вытянувшиеся заспанные морды часовых, грабена мать, еще один плавный поворот среди голубых елей, голубые не только ели, но и пили...и чуть качнувшись, «ЗиЛ» застыл, как вкопанный перед красивым деревянным домом. Прямо как сказочный терем, весь в снегу и тайнами укутан...