Шелти строит разочарованную гримасу.
— Ну и скукотища с вами, Ваша Светлость.
Я не сомневаюсь в том, что на моем месте Шелти действительно всё устроила бы так, как ей надо. Она смелее меня. И она и правда могла оказаться сейчас герцогиней вместо меня, ведь она тоже кузина королевы Анны, только со стороны Болейнов. Так что мы с ней в каком-то смысле родственницы, и это меня радует.
Когда Анна и король выбирали невесту для Генри и поочередно исключили всех заморских принцесс, остались мы трое: я, Шелти и ее сестра Мадж. Про Шелти забыли почти сразу — ее родители рассудили, что было бы странно выдавать замуж младшую сестру, пока старшая ходит в девицах. А потом не у дел осталась и Мадж, ведь мой отец гораздо полезнее королю, чем ее. И он куда более знатный, чем сэр Джон Шелтон.
Моя подруга если и расстроилась, что не стала герцогиней, то не подала виду. А вот с Мадж всё гораздо сложнее. Но я не хочу сейчас думать о ней.
— Раз уж ты здесь, помоги мне выбрать, что надеть, — говорю я.
— Слушаюсь, Ваша Светлость.
Шелти вскакивает с кровати и подбегает к сундуку с лифами, рукавами и юбками. Сама она сегодня вся в голубом — таком же ярком, как ее глаза. Платье подходит к ее волнистым медовым волосам, а из лифа упорно выбивается пышная грудь — как бы она ее не утягивала, скрыть такие данные почти невозможно. Хотя, мне кажется, она не сильно-то старается.
Мне, с моим тощим телосложением, такие проблемы не знакомы.
— Может, это?
Шелт прикладывает ко мне что-то синее.
— О нет, в этом ты словно при смерти.
Ищет дальше.
— Вот, нашла! Давай попробуем так.
Она протягивает мне оранжевое платье с золотистой вышивкой.
— С винными рукавами будет смотреться отлично!
Шелти права. Служанка продолжает возиться с булавками, а подруга усаживается обратно на кровать и выжидающе смотрит на меня.
— Ну что? — не выдерживаю я. — Что ты хочешь от меня услышать?
— Мэри, ты вышла замуж! Хочу услышать, как тебе твой муж.
— Он… мне показалось, что я ему нравлюсь.
— А он тебе?
— Да.
Я вспоминаю, как мило улыбался Генри, когда вел меня из часовни, и чувствую улыбку уже на своем лице.
— Даже очень нравится.
Шелти довольна ответом.
— Что ж, возможно, король получит внука раньше, чем сам того ожидает.
*
Когда мы с Шелти идем по коридорам Гринвича, и я чувствую себя обманщицей. Передо мной все расступаются. Дамы делают реверансы, и, кажется, соревнуются в том, кто с большим почтением скажет: «Ваша Светлость». Шелти произнесла эти слова так часто, что мне от них уже не по себе.
Я не чувствую себя герцогиней. Как вообще должна ощущать себя герцогиня? Как мне себя вести? Матушка могла бы поделиться со мной своим многолетним опытом, но мне думается, что она и сама не всегда справляется. Хотя она, конечно, уверена в обратном.
При мысли о матери у меня в голове звучит ее металлический голос.
«Спину прямо».
«Ходи медленнее».
«Подбородок выше».
«Подними свой чертов подбородок!».
Что ж, определенные навыки она мне точно привила. В конце концов, прежде чем стать женой герцога, я всю жизнь была дочерью герцога и герцогини.
Шелти идет на шаг позади меня, периодически одергивая себя, когда забегает вперед. Всё-таки я не единственная должна привыкнуть к своему новому статусу. Надеюсь, он не встанет между нами. Завидовала ли бы я ей, если бы шла сейчас на шаг позади нее? У меня нет ответа.
Мы подходим к палатам королевы. Гул, который там стоит, слышен еще на лестнице. Судя по звукам, народу там едва ли не больше, чем на моей свадьбе. Никуда не скрыться шелеста юбок, неосторожных локтей и запаха тел — приятного и не очень. От чужих любопытных глаз и недоброго шепота, сказанного на ухо.
Я останавливаюсь у дверей. Меня охватывает страх — не такой, как на свадьбе, но всё же страх.
— Смелее, Ваша Светлость, — тихонько говорит мне Шелти.
Я набираюсь храбрости и делаю шаг.
В зале всё дышит Рождеством. Стены и окна украшены омелой и красными лентами, повсюду свет и буйство красок.
— Герцогиня Ричмонд и Сомерсет!
Я знала, что о моем появлении объявят, но это все равно показалось внезапным. Юноша в черной ливрее буквально прокричал титул прямо мне в ухо.
Толпа опускается в поклоне, а меня охватывает паника. Я не знаю, что делать.
Я уже готова упасть в обморок от волнения, но меня спасает Анна. Она стоит в другом конце зала — улыбчивая и немного уставшая, со своей любимой собакой Пуркуа на руках.
— Счастливого Рождества, дорогая кузина!
— Благодарю, Ваше Величество, — выпаливаю я и делаю реверанс.
Пуркуа звонко тявкает, будто тоже поздравляя меня с Рождеством. Все умильно смеются и забывают обо мне.
— Ну вот, а ты боялась, — говорит Шелти. — Давай, повеселись.
Она берет меня за руки и вовлекает в импровизированный танец. Мне кажется это неуместным, потому что кроме нас никто не кружится, а лютня звучит совсем ненавязчиво, но это же Шелти. Я точно знаю, что, в отличие от меня она жаждет, чтобы все взгляды сию же секунду оторвались от королевы и приковались к ней.
Я вверяю себя Шелти и позволяю праздничному настроению завладеть мной.
— А где твой брат? — спрашивает она и загадочно улыбается.
— Понятия не имею. А тебе зачем?
— О, да так…
— Шелт, отстань от него. Он женат!
— Да что вы говорите, Ваша Светлость, — смеется Шелти. — Как будто это когда-то было проблемой для поэтов.
— Фрэнсис хорошая девушка.
— Не сомневаюсь! Гарри даже посвятил ей стих… как же? Как он начинается, напомни?
Она издевается. Гарри не посвятил жене ни строчки. Он и Фрэнсис де Вер не живут вместе — им это пока запрещено. Прямо как нам с Генри. Но это не мешает Гарри строить глазки Шелти и вообще всему, что движется.
В моей голове мелькает странная мысль, от которой мне вдруг становится не по себе. Генри и Гарри — лучшие друзья. Значит ли это, что Генри тоже ищет компании других девушек, пока нам нельзя быть вместе? Должно ли меня это заботить? Или это в порядке вещей?
Я почти спросила у Шелти, что она думает об этом и знает ли какие-нибудь слухи, но юноша в черной ливрее не дает мне этого сделать.
— Леди Маргарет Дуглас! — кричит он.
Толпа снова опускается в едином порыве. А я остаюсь стоять и внезапно понимаю, что не имею ни малейшего понятия, должна ли последовать примеру остальных.
Девушка в дверях смотрит прямо на меня. Высокая, тонкая, прямая. Губы в одну линию, бронзовые волосы. Взгляд серый и суровый, как берега Шотландии — родины ее отца.
Я перебираю в уме все правила протокола, но всё равно не понимаю, у кого из нас приоритет. Невестка короля или его родная племянница? За кем первый реверанс?
Маргарет Дуглас — дочь старшей сестры короля и шотландского графа. Она не принцесса, но королевской крови у нее больше, чем у всех присутствующих вместе взятых. Гораздо больше, чем у королевы. И это чувствуется — Маргарет буквально воплощает собой царственность.
Король ласково называет ее Мэгет.
Она находится в очереди престолонаследия. Об этом не принято говорить вслух, но сейчас что у короля есть только один законнорожденный ребенок — трехмесячная крошка Элизабет, и если с ней, не приведи Господь, что-нибудь случится, то наследницей будет Маргарет. Наполовину шотландка. Люди предпочитают об этом не думать.
Но в данную минуту с Элизабет всё в порядке, и Маргарет просто дочь графа, а я герцогиня. Или это я просто герцогиня, а она племянница короля?
Всё это одним вихрем проносится в моей голове, пока Маргарет прожигает меня взглядом. Я вижу, что она тоже растеряна, но не из-за неловкости — мне кажется, она просто опешила от моей наглости. Всё-таки я должна поклониться первой, чтобы это прекратить.
— Милая Маргарет, рада что ты пришла, — слышу я голос королевы.