Хантер сыграл первые аккорды на своей гитаре. Они проверили ее звучание прежде, чем отправиться на сцену. Звук был отличным.
Он начал петь жизнерадостную песню. Она наблюдала за ним некоторое время, прежде чем окликнуть.
— Эй! Хантер!
Мужчина перестал играть.
— Что-то не так?
— Ты должен заполнить все пространство.
— Что?
Она указал на сцену.
— Сцена очень большая, а ты не двигаешься. Мы закрепили на тебе беспроводной микрофон, чтобы ты мог свободно двигаться по сцене. Так не стой столбом!
— Я чувствую себя дурацким марширующим оркестрантом.
Она рассмеялась.
— Так не маршируй. Просто пройдись туда и обратно в своей обычной манере с некоторыми остановками. Ты привыкнешь.
Он возобновил игру, и, хотя ему пришлось пройтись несколько раз вдоль сцены прежде, чем немного расслабиться, у него получилось выглядеть при этом естественно.
Ее опять поразило то, что он всегда к ней прислушивался и так быстро все схватывал на лету. За последние несколько недель она миллион раз это повторяла, что он прирожденный артист, и она искренне в это верила.
Мужчина потрясающе выглядел в слегка небрежном стиле, словно он только что встал с постели после того, как оттрахал тебя до потери сознания. Женщины определенно его полюбят. Боже, у него и так уже было немаленькое число фанаток в пабе. Она может только представить, насколько возрастет их число после выступления. Все девушки Балтимора забросают сцену своими трусиками.
Именно поэтому ей необходимо как можно быстрее избавиться от этих эротических фантазий по отношению к Хантеру. Может, он пока и думает, что хочет ее, но это изменится в ту же секунду, как только мужчина поймет, насколько выросло число его фанаток.
Она пыталась игнорировать уколы ревности, которые она испытывала, представляя всех этих красивых женщин, с которыми он столкнется, как только начнет гастролировать. Айлис была свидетелем множества фанаток, которые вешались на шею ее отцу, хотя знали, что тот состоит в счастливом браке, а его жена и дети находились рядом. Она никогда не переставала поражаться такой откровенной наглости и настойчивости некоторых подобных женщин.
Айлис как-то спросила свою мать, как она может вынеси подобное. Как и всегда ее ответ был простым и искренним. Она сказала, что ее это не беспокоит потому, что у них с отцом есть две вещи, которые даже самая красивая женщина в мире не способна разрушить. Любовь и доверие.
Любовь и доверие.
Айлис провела всю свою жизнь в происках этих вещей, но после Пола она не доверяла себе, когда дело касалось поиска любви. Ее истерзанное сердце боялось, а ее гордость не позволяла так легко кому-нибудь довериться.
Обманули меня раз — вся вина на Поле.
Но позволить обмануть себя второй раз, буду виновата сама.
А потом она вспомнила слова Хантера на Новый год. Он попросил доверят ему, и на какой-то короткий момент она смогла. И он не обидел ее, не причинил боль.
Это вовсе не значит, что она может предложить ему что-то большее. Существует огромная разница между тридцатью минутами и всей жизнью.
Песня подошла к концу, и Айлис мысленно отчитала себя за то, что позволила своим мыслям отвлечь вместо того, чтобы быть внимательной. Хантер рассчитывал на ее помощь. Она не может позволить себе погрязнуть в сомнениях.
— Ну, как? — спросил он, когда она продолжила молчать.
— У тебя получилось. Песня звучала потрясающе.
— Правда? Потому, что я чувствую себя здесь очень неловко.
Она начала возвращаться к сцене, чтобы перестать кричать.
— Мне казалось, тебе нравится быть в центре внимания.
Он ухмыльнулся.
— Очень смешно. Ты уверена, что эта «прогулка» по сцене не выглядит... скованно?
Как только она приблизилась к сцене, Хантер подошел к краю сцены, наклонился и затащил ее наверх, поставив рядом с собой. Он снял микрофон и положил рядом с гитарой.
— Думаю, тебе просто стоит выработать схему. Например, такую, — они вдвоем прошли влево, остановились на пару мгновений, а потом направились в противоположную сторону. — Позволь музыке решить, когда начать двигаться и насколько быстро. Может, тебе удобнее идти, когда ты только играешь и не поешь, тогда пусть это и будет тебе сигналом.
— Думаю, мне как раз удобнее двигаться, когда я пою.
— Значит, когда поешь. Выбери кого-нибудь из первых рядов, пусть он будет твоим ориентиром, и иди к нему, пока поешь. Если выберешь красивую девушку и подаришь ей свою сногсшибательную улыбку, ее трусики мгновенно намокнут, и она будет скандировать о своей вечной любви к тебе.
— Правда? — спросил он, поражая ее именно той самой улыбкой, о которой она говорила. — Так где ты будешь сегодня стоять? Я, возможно, попробую.
Это было впервые за месяц, когда он сказал ей что-то, связанное с сексом. Она считала, что они минули подобное.
— Хантер...
Он поставил свою гитару на стойку и подошел к ней сзади. Она никак не сопротивлялась, когда мужчина прижался грудью к ее спине, а руками обвил ее талию. Ее сознание продолжало вести свою войну, а тело испытывало серьезные проблемы из-за неудовлетворенности. И тело в данный момент брало верх. Особенно, когда его пальцы скользнули под рубашку и остановились на ремне ее джинсов.
— Твои трусики намокли из-за меня?
— Хантер... — повторила она.
— Перестань повторять одни и те же отговорки, мышка. Я их уже наизусть выучил. Просто подумай о вопросе и ответь честно.
— Да, — без колебаний ответила она.
Ее быстрый ответ его определенно шокировал, но он быстро пришел в себя. Хантер коснулся губами ее уха, пока шептал:
— Если я опущу свои пальцы в твои джинсы, твои трусики уже будут мокрыми?
Она кивнула.
На какое-то мгновение ей показалось что он собирается проверить свою теорию. Она сразу же метнулась к его запястьям, чтобы остановить его.
— Здесь огромное количество людей, готовящихся к сегодняшнему событию.
— Они все заняты и на нас не смотрят.
Похоже, он был прав. Концертный зал напоминал улей, все отрабатывали двойные смены, чтобы закончить все приготовления перед шоу.
— Поехали ко мне сегодня после шоу.
Айлис развернулась в его руках, пытаясь увеличить расстояние между ними. Не сработало. Хантер быстро адаптировался.
— Почему бы тебе...
Он поцеловал ее. Черт побери. Она не была одной из тех женщин, которые позволяют мужчинам хватать себя и затыкать рот охренительно сексуальными поцелуями каждый раз, когда девушка собиралась сказать то, что ему не хочется слышать.
Но с ним она была именно такой.
Ее руки оказались вокруг его шеи, а ее язык у него во рту в ту же секунду. Последний месяц оказался чистой пыткой. На Новый год он что-то включил в ней, и теперь она не может найти рубильник отключить это «что-то».
Его руки остались у нее под рубашкой, нежно поглаживая большими пальцами ее чувствительную кожу на талии. Ей не пришлось врать про состояние своих трусиков, в первую очередь потому, что большую часть января она проходила во влажных трусиках. Было что-то особенное в аромате шампуня Хантера в сочетании с его голосом, когда он, или в его смехе. Боже, все в нем возбуждало ее, заставляло ее либидо пылать. Невыносимо быть рядом с ним и не касаться.
Поцелуй продолжался бы куда дольше, если бы не Рори.
— Эй. Жаль прерывать такой безумно сексуальный поцелуй, а учитывая мое длительное воздержание, я словно прочувствовала всю страсть между вами. Все мои инстинкты, которые я думала канули в Лету, пробудились. Но сейчас моя очередь практиковаться.
— Значит ли это, что ты больше не встречаешься с Эдди Кин? — спросил Хантер.
Рори печально покачала головой.
— Встречаться со своим соло гитаристом было ошибкой. Когда мы расстались, распалась и наша группа.
— Рори, мне жаль, что вы с Эдди... и ты знаешь, ну... — произнесла Айлис, злясь на то, как пылают ее щеки. У нее практически не было опыта, точнее совсем не было в том, чтобы скрывать что-то.
Несомненно, быть рыженькой означало, что каждая ее часть испытывало потребность быть под стать цвету ее волос. То, как она постоянно заливалась румянцем, стало ее проклятьем. Из-за этого она постоянно чувствовала себя стеснительной четырехлеткой, прятавшейся за спиной своей матери.
— Без проблем. Из вас вышла милая пара. Слушайте, мне не хочется вас торопить, но я хочу успеть побольше попрактиковаться на сцене, чтобы убраться раньше, чем заявится Виктор. Этот придурок постоянно пытается дать мне совет. Будто я буду прислушиваться к чему-либо, что может предложить эта бездарная задница. Ставлю двадцать баксов, что он вылетит в первый же тур.