Уши у Кипмана запылали как уголья.
— Некоторые из моих настоек действительно работали! — возмутился он, глядя на довольную физиономию ирландца. — Если бы мне только дали побольше времени, чтобы провести все клинические испытания…
Шеймус звякнул оковами, переваливаясь на бок.
— Ну и компания у нас подобралась! Профессор, умертвие, шпион и индеец — полукровка! — толстяк хмыкнул. — Да про нас можно баллады слагать!
Кипман фыркнул и небрежно сплюнул сквозь зубы, демонстрируя безупречные принстонские манеры.
— Этот Брэдли, похоже, серьезно настроен. Боюсь, конец пришел нашей песенке.
Воцарившуюся тишину нарушило звяканье цепи. Толстяк ирландец, извиваясь как червь, перевернулся на спину и шумно отдуваясь, принял сидячее положение.
— А ты, Кипман, соглашайся на предложение капитана, — на грязном потном лице ирландца появилась коварная ухмылка. — Хоть отомстишь потом за нас!
Воздух с шипением вырвался сквозь стиснутые зубы траппера.
— Думаешь, я об этом не думал? — Кипман посмотрел на толстяка и покачал головой. — Этот капитан хитер как лиса. Он наверняка придумает, как и меня прижать к ногтю.
Я сразу же понял, о чем подумал траппер.
— Он прикажет тебе перерезать нам глотки!
Шеймус пнул меня ногой.
— А я бы согласился, если бы мне предложили!
Мистер Конноли устало усмехнулся.
— Кто бы сомневался. Твоя верность долгу просто легендарна!
Толстяк ирландец обиженно засопел.
— Тебе-то хорошо зубы скалить!
Я перевел взгляд на мистера Конноли, который разом помрачнел и как-то весь осунулся.
В сгущающихся сумерках капитан Брэдли в сопровождении адъютанта подошел к нашей компании. В руке у него была початая бутыль мексиканского самогона.
— Освободи им руки, Мишель, — капитан пнул Шеймуса ногой в бок. — Только этого пройдоху не трогай. Не гляди, что на вид он такой рохля, глазом не успеешь моргнуть, как уже будешь ловить его между Мемфисом и Бостоном!
Пальцев рук я уже несколько часов не чувствовал. Как только нож адъютанта перерезал ремни, стягивающие мои запястья, кровь хлынула в онемевшие конечности, заставив взвыть от резкой боли.
Капитан засмеялся. Он вытащил из-за пояса нож и, приподняв Сета Кипмана за воротник куртки, освободил ему руки.
— Ну как, дружище, подумал о моем предложении? — Брэдли кивнул на меня с товарищами. — Неужели твоя жизнь стоит жизни этих оборванцев?
Траппер, тем временем, закусив губу растирал посиневшие предплечья.
— Да нет, — сказал он. — Просто мне сразу не понравилась твоя харя, господин хороший…
От капитана разило спиртным на десять футов, однако он не выглядел пьяным. В лагере техасцев стояла полная тишина, костров они не разводили, а на окрестных холмах чернели фигурки дозорных.
— Ты бы меньше слушал россказни этого жирдяя, — Брэдли кивнул на Шеймуса, который лежал на земле, повернувшись к нам спиной. — На самом деле я хороший парень, стоит только узнать меня получше!
Тихонько булькнув, на землю опустилась бутыль с самогоном.
— Вот, я подумал, что выпивка скрасит вашу последнюю ночь на этой грешной земле, — капитан осклабился. — Завтра вы уже вовсю будете махать крылышками, и бренчать на арфах!
Капитан махнул рукой на прощанье.
— Не надо меня благодарить!
Как только фигуры техасцев скрылись в сгущающихся сумерках, я склонился над путами Шеймуса, и вонзил зубы в кожаные ремни. Толстяк громко застонал. Вздувшиеся пальцы, на его пухлых руках, напоминали теперь почерневшие скрюченные сосиски.
Кипман, не теряя времени даром, деловито выдернул из горлышка бутылки пробку и подозрительно принюхался.
— Ежели нас решили травануть, — его усищи задорно встопорщились. — То тут даже яд не нужен! От этого мексиканского пойла даже паралитик пустится в пляс!
— «Эликсир вечной бодрости», — кивнул мистер Конноли. — Жаль, что на меня спиртное больше не действует, я бы к вам с радостью присоединился!
Сделав большой глоток, Кипман замер, прислушиваясь к ощущениям. Из глаз траппера брызнули слезы, а острый кадык на жилистой шее запрыгал вверх-вниз.
— Осторожно, Джонни, эта дрянь взрывается в желудке как нитроглицерин!
Траппер дохнул на меня ядовитым перегаром и громко икнул. — Похмелье у нас завтра будет такое, что виселица покажется даром небес!
Задержав дыхание я глотнул огненной отравы, и громко закашлялся, давясь хлынувшей изо рта слюной. Мой желудок словно пронзило раскаленным штыком, в ушах зашумело, а весь мир закачался и задрожал, рассекая черное небо серебристыми росчерками звезд.