Я вперился жадным взглядом в знакомую до мелочей карту, которая сопровождала Маленькую Птицу еще со времен Гражданской войны. Повсюду виднелись карандашные пометки, обозначающие расположение частей янки, переправы через реки, склады оружия и замаскированные батареи.
— Помнишь нашу первую настоящую драку? — верзила улыбнулся, и повел пальцем вдоль речушки Булл-Ран.
— Такое трудно забыть, — кивнул я.
Мы еще некоторое время разглядывали карту, вспоминая сражения, в которых нам довелось вместе участвовать, и вспоминая друзей, которых нам так и не удалось похоронить.
— Ходят слухи, что янки ведут переговоры с Красными Мундирами, — Маленькая Птица понизил голос и огляделся по сторонам. — Наши шпионы, из бывших конфедератов, сообщают, что президент Джонсон принимает у себя послов из Германии, Франции и Испании. Говорят, что он даже готов отдать вождям из Старого Света часть наших земель, в обмен на военную помощь…
Энтузиазм, переполнявший меня всего лишь несколько мгновений назад, внезапно куда-то улетучился, когда я понял, что победа над армией бледнолицых будет всего лишь кратковременной передышкой перед новой битвой. Битвой, в которой у нас не будет ни одного шанса на победу.
— Да ведь они хлынут сюда как саранча! — воскликнул я. — У них будут пушки, пулеметы, аэростаты! Они выследят нас на равнинах с воздуха и забросают бомбами! От них не будет спасения!
Маленькая Птица печально кивнул.
— Даже Странник не сможет нам помочь… — твердые как дерево пальцы сомкнулись вокруг моего предплечья. — Но мы будем драться до последнего. Мы ни за что не отступим и не сложим оружия, и бледнолицые это прекрасно понимают.
Перед моими глазами возникли Великие равнины, перепаханные закопченными воронками, заваленные грудами трупов, покореженными пушками и ржавой колючей проволокой. Я увидел почерневшие тела детей и животных, лежащих среди головешек выгоревших дотла становищ, и на мои глаза навернулись слезы бессилия.
— Похоже, что это наша судьба, — кивнул Маленькая Птица. — И, что бы мы не делали, бледнолицые ни за что не оставят нас в покое…
Судьба? Я резко вскинул голову, и внезапно увидел белого волка с окровавленной пастью, глядящего на меня сквозь пламя костра. Желтые клыки у чудища были оскалены, а шерсть на загривке стояла дыбом.
— Ты предатель! — челюсти волка задвигались, и из алой пасти послышался утробный рык. — Предатель своего народа!
— Я не предатель! — закричал я, вскакивая.
Маленькая Птица удержал меня за руку.
— Конечно нет! — он помотал головой. — О чем ты говоришь, Джонни?!
Ранним утром я оседлал Маленькую Стрелу, погрузил на вьючную лошадь мешок пеммикана, и трофейную кентуккийку.
— Значит, ты решил отправиться на поиски убийц своего отца? — мистер Конноли вызвался проводить меня до реки.
— Да, Голубая Утка с мальчишками нашел их след в холмах, — я погладил аппалузу по морде, и осторожно подтянул уздечку. — За кикапу, конечно, даже конным не угнаться, однако один из них ранен, так что у меня есть неплохой шанс.
Ирландец задумчиво кивнул, и протянул мне нож с инкрустированной перламутром рукояткой.
— Вот, нашел среди трофеев, что остались после техасцев.
Мы спустились к берегу реки, прошли мимо вытащенных на песок каноэ, и остановились у навеса, под которым на жердях над очагом лежало завернутое в саван из трав и звериных шкур тело Шеймуса. Пожилая индианка поддерживала крошечный костерок, подкладывая в огонь завязанные узлами коренья и высушенные потроха животных, окуривая покойника смрадным дымом.
Завидев нас, женщина закивала, и заулыбалась беззубым ртом.
— Шаман говорит, что с Шеймусом все будет в порядке, — мистер Конноли ухмыльнулся. — Пройдет, правда, не меньше месяца, прежде чем вытопится весь жир…
Маленькая Птица с племянником встретили нас за пределами лагеря у подножья холмов.
— Возвращайся, как только сможешь, — верзила индеец стиснул мое предплечье. — У нас с тобой тут еще много дел!
Махнув рукой на прощанье, я поехал вслед за Голубой Уткой.
— А правда, что вы видели перо птицы Мечкван, упавшее с небес? — юноша старался говорить не спеша, с расстановкой, подражая взрослым.
— Правда, — подтвердил я.
— Вот, значит, почему тот холм объявили табу, — мальчишка пригорюнился на мгновенье, но тут же воспрял духом, вспомнив о чем-то другом. — Эти кикапу большие хитрецы, но меня с Хорьком им ни за что не провести!