Топорик оказался тяжелым и остро заточенным. «Сделано в Бирмингеме» прочел я надпись, выдавленную на лезвии, и усмехнулся, отирая о брюки налипшие на него волосы и куски плоти.
До самого последнего момента на нас никто даже не взглянул. Мексиканцы, хихикая, осматривали лежащего на земле Хесуса, отпуская в его адрес скабрезные шуточки, а Рамирес был слишком занят очередной словесной перепалкой с Флейшером.
— Это мой город, — заявил офицер. — Я здесь делаю дела так, как считаю нужным!
— Если бы я это знал, то никогда бы к вам не обратился! — буркнул немец. — Обошелся бы и своими людьми!
— Поздно хвост поджимать! — оскаблился мексиканец, заправляя в барабан последний патрон. — Заряжай! Добьем последнего говнюка и пойдем выпьем!
Мексиканцы одобрительно загалдели, и тут Сет Кипман выстрелил Рамиресу прямо в лицо.
Пуля вошла в глаз и вышла из затылка, расплескав мозги мексиканца по белой стене гостиницы. Перепуганный Флейшер взвизгнул и поднял руки, закрывая лицо.
С такого расстояния даже я не мог промахнуться! Расстреляв все патроны, мы бросились на ошеломленных неожиданным нападением бандитов.
Траппер ударил одного рукоятью пистолета в висок, а второго по зубам. Передо мной появилось перекошенное от ужаса красивое смуглое лицо с щегольскими усиками. Томагавк вонзился красавчику прямо в скулу. Он выронил ружье инкрустированное золотом и перламутром и упал на колени.
Выдернув топор из лица мексиканца, я бросился к визжащему немцу.
Кипман, рыча и брызжа слюной, оседлал последнего живого противника. Большие пальцы его рук с отвратительным чмоканьем погрузились в глазницы врага, и мексиканец, взвизгнув как женщина, затих.
— Ogottogott![10] — взвыл немец, пытаясь рукой остановить летящий ему в лицо томагавк. Отрубленные пальцы покатились по земле, а тяжелое лезвие вонзилось ему прямо в висок.
Тяжело дыша, мы с траппером обессиленные рухнули на землю. Схватка длилась всего несколько секунд, однако она была такой яростной, что мы оба едва держались на ногах.
— Ты как? — Сет Кипман брезгливо вытер окровавленные руки о замшевую куртку одного из мексиканцев.
— Бывало и хуже, — ответил я.
Припомнив кровавую баню на кукурузном поле у Данкен-черч, резню на Санкен-роад и кромешный ад Огненной Дуги, я улыбнулся. Если бы сегодня вместо трусливых мексиканцев против нас был взвод янки, у нас не было бы никаких шансов.
Сет Кипман понимающе закивал.
— Зато как они были красиво одеты, — сказал он, вздыхая. — А по красавчику Мигуэлю, которого ты так бесцеремонно приложил топориком, сохли все девки в заведении мадам Брук!
— Значит, — сказал я, потягиваясь, — Туда мне лучше теперь не соваться!
Сет Кипман засмеялся и закашлялся, сплевывая сгустки крови.
— Зато как многообещающе все начиналось! — сказал он, с сожалением. — Я думал, что Рамирес настоящий боевой офицер, а он оказался обыкновенным бандитом!
— Это нам повезло, — возразил я.
Траппер кивнул и вновь сплюнул кровь.
— Еще как, — подтвердил он. — У нас при Колд-Харбор был командир еще похуже, чем этот мексикашка…
Я слышал много рассказов о страшной бойне, в которой янки потеряли почти две тысячи убитыми и десять тысяч раненными. Человек, выживший в этой мясорубке, наверняка уже не боялся ничего на свете!
Траппер вздохнул.
— Моих мальчишек жалко, — сказал он. — Славные они были…
Из окна над нашей головой высунулась ухмыляющаяся физиономия Шеймуса.
— Отдыхаете парни? — фыркнул он, осматривая лежащие повсюду трупы. — Может, поможете нам спуститься? Мы с боссом пока еще крылышек не отрастили!
Позади толстяка, держась за его плечо, стоял мистер Конноли.
— Какого черта тут произошло? — голос ирландца был практически неузнаваем. — Похоже, что я опять проспал все веселье!
— Вы спали мертвецким сном, босс! — захохотал Шеймус.
Небо окрасилось в розовый цвет, делая крыши домов во Фри-Сити похожими на вершины мексиканских пирамид, покрытых кровью человеческих жертвоприношений.
У меня мурашки побежали по коже. Мне захотелось немедленно вскочить, и бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше, от этого последнего оплота белого человека на индейских территориях, подальше от этого Города Свободы!
— Гляди, мексы оставили нам лестницу! — траппер ткнул меня локтем в бок. — Тащи-ка ее сюда, пока я буду перевязывать себе ногу.