У меня мурашки побежали по коже.
— Глупый ты человек, Шеймус, — сказал я. — Не гневи духов, иначе нам всем несдобровать!
Траппер согласно закивал.
— Только идиот, который никогда не замерзал в занесенных снегом прериях, который никогда не слышал леденящего кровь воя Вендиго, может относиться к духам с неуважением!
Шеймус захихикал, а в руке, высунувшейся из-под одеяла, показалась фляга с коньяком, обнаруженная в седельной сумке мистера Конноли.
— Срать я хотел, на ваших Вендиго! — сказал он, и сделал приличный глоток.
Высоко над нашими головами вновь завыл ветер. Звук был такой пронзительный и страшный, что ирландец вздрогнул и выронил флягу на песок.
— Что за черт! — зашипел он.
Я увидел, как между камней мелькнула какая-то черная тень, и волосы тут же встали дыбом у меня на голове!
— Заткнись уже! — рявкнул траппер, вынимая из кармана куртки связку индейских оберегов и наматывая их на руку. — Разве ты не чувствуешь, что у нас под ногами находятся сами врата в преисподнюю?!
Шеймус осторожно вытер песок с горлышка фляги и сделал еще несколько глотков.
— Чего мне бояться? — сказал он с беспечным видом, однако голос его подвел. Последнее слово он произнес почти фальцетом. — Все равно, в конце концов, я окажусь в аду! Уверен, там для меня уже давно вертел заготовлен!
Бутылка вновь забулькала в руках у ирландца, а ветер над нашими головами завыл как голодный кровожадный лесной дух.
Утром я как всегда заглянул к Танцующему Волку, чтобы проверить как дела у мистера Конноли.
Шаман сидел, привалившись спиной к камню. Его рот был открыт, губы почернели и растрескались, а в открытых глазах были видны одни белки.
— Он что, помер? — спросил Шеймус, неслышно ступая по мягкому белому песку.
— Нет, — я покачал головой. — Просто его дух покинул тело. Возможно, он вселился в какую-нибудь птицу и улетел далеко-далеко отсюда, в поисках каких-нибудь колдовских трав и корений!
Над нашими головами мелькнула тень орла, кружащего в вышине над Сломанной Стрелой.
— Быть может это он, — я показал пальцем вверх. — Следит за нами из поднебесья.
Шеймус захихикал.
— У нас у ирландцев, тоже есть куча суеверий, — сказал он. — Есть свои легенды и куча рассказов о древней магии и сверхъестественных существах, которые подстерегают пьяного ирландца на каждом шагу…
Толстяк похлопал себя по ремню с револьверами.
— Да вот только ни один из них мне пока не встретился, — он хитро подмигнул. — Должно быть, они боятся магии заключенной в моих малышках!
Я покосился на рукоятку револьвера, торчащую из потертой кобуры, и покачал головой.
— Сомневаюсь, — сказал я. — Ваша магия бессильна на Великих равнинах.
Шеймус кивнул, и, сделав несколько шагов, присел рядом с шаманом на корточки. Толстые пальцы бесцеремонно сомкнулись вокруг предплечья Танцующего Волка.
— Пульс есть, — сказал ирландец. — Слабенький, но ровный. Похоже, что твой дружок действительно улетел в заоблачные дали!
Шеймус поднял с земли грязную чашку и подозрительно понюхал ее.
— Надрался какой-то дряни, вот и улетел!
Чашка покатилась по песку и едва не упала в провал, над которым на закопченных жердях лежал мистер Конноли.
Медвежья шкура вновь скрывала его с головой, а длинные когтистые лапы свисали почти до самой земли.
Шеймус потыкал пальцем в черную скрюченную мумию, скалящую на нас желтые зубы.
— Так это Танцующего Волка мы должны благодарить за все неприятности, что свалились нам на головы? — ирландец склонился над отверстием в камне, но тут же отпрянул, громко закашлявшись. — Выходит, это он создал умертвий?
— Не думаю, — сказал я, убирая чашку прочь от зловонной дыры. — Для этого нужен шаман куда более сильный, чем Танцующий Волк!
Индеец, сидящий перед нами, казался совсем маленьким. Руки и ноги у него были худые хоть и мускулистые, да и возраст у него был почтенный.
— Более сильный? — Шеймус вскинул брови. — Ты что, забыл, как он приложил Кипмана? Внешний вид, знаешь ли, может быть обманчивым!
Я вновь покачал головой.
— Я говорю о другой силе, — сказал я. — Сам знаешь, о какой.
Ирландец вздохнул.
— Может ты и прав, — пробормотал он. — Знать бы это наверняка!
Ночью я не забыл повесить над головой своего Ловца Снов, однако он все равно не уберег меня от крика умирающих, свиста пуль и жуткой артиллерийской канонады.
Страшные картины сменялись одна за другой, проносясь перед моим внутренним взором, да такие реальные, что я проснулся от собственного крика.