Я похлопал по седельной кобуре, из которой торчал приклад винтовки и улыбнулся.
— Зато я вас сразу узнал, капитан Райт!
Как только ворота форта захлопнулись у меня за спиной, с моих плеч словно свалился тяжелый груз!
Голова закружилась от солнечного света и запаха полевых цветов! Прямо передо мной сверкал зеркальный изгиб Миссисипи, а на другом берегу до самого горизонта простиралась бесконечная индейская территория!
Черные кляксы лесных массивов, перемежались с голубоватыми зазубренными силуэтами гор, а между ними блистали крохотные льдинки озер.
Кое-где вдали виднелись белые столбы сигнальных костров. Они поднимались над холмами почти вертикально вверх, цепляясь за неподвижно висящие в небе кудрявые облака.
День был просто великолепный! Натянув поводья, я пустил Маленькую Стрелу вниз по холму, вдогонку за своими новыми товарищами, которые уже успели отъехать на довольно приличное расстояние.
— Ну как вам? — мистер Конноли указал на сигнальные дымы. — Можете сказать, в чем там дело?
Я улыбнулся и покачал головой.
— В любом случае, это нас это не касается, — сказал я. — Переправьте нас на другой берег, и мы затеряемся как песчинка на дне моря, на этих равнинах! Если захотите, я доведу вас, хоть до Тихого океана, и на пути вы не встретите ни одного индейца!
— Вот это было бы здорово! — оживился Шеймус.
Мы спустились к самой пристани, у которой стояло два грузовых парохода. По сброшенным на причал сходням туда-сюда сновали взмыленные заключенные с мешками на спинах. Вооруженная охрана сидела в тени под навесом, а бригадир Пауэлл руководил разгрузкой.
Я вспомнил, как еще пару дней назад сам надрывался, таская мешки, и улыбнулся. Все это, казалось, было так давно!
Осадив Маленькую Стрелу у причала, я свесился с седла.
— Как поживаешь, Пауэлл? — крикнул я, обращаясь к седому бригадиру.
Пауэлл поднял голову, отрываясь от блокнота, в котором делал какие-то пометки, и заулыбался, узнав меня.
— Джонни, хорошо выглядишь! — бригадир машинально дал пинка заключенному, который чуть не уронил мешок в грязь. — Без тебя тут у нас совсем беда! Может, поможешь разгрузить эти две посудины?
Я засмеялся и показал Пауэллу свои мозолистые ладони.
— Ну, уж нет, я свое оттаскал! Мне твои проклятые мешки теперь даже по ночам будут сниться!
Бригадир на секунду отвлекся, и стройные линии грузчиков тут же сломались, а мешки оказались на земле.
— Слезай с коня, Джонни! — послышалось со всех сторон. — Нет, вы только поглядите на этого бездельника!
Заключенные, кряхтя, потирали поясницы и скалились, глядя на меня.
— Говорю вам, его освободили по ошибке, — вперед вышел кривоногий карманник из Нью-Йорка. — Писец в приказе просто напутал! Вместо того чтобы написать Джо Блэк, он накарябал Джо Блэйк!
— Хватай мешок, Блэк, и тащи его на склад, если не хочешь мой сапог из своей задницы выковыривать! — рявкнул бригадир. — А ну, за работу, лодыри!
Из-под навеса с готовностью высунулись солдаты с винтовками.
— Что тут такое? — у сержанта Толлмана, похоже, было плохое настроение. — А ну, бегом, за работу!
Сержант смерил меня неодобрительным взглядом и сплюнул на доски пристани тягучую табачную жвачку.
— Что, уже соскучился? — его черные зубы обнажились в кривой усмешке. — Я тебя быстро на разгрузку определю, только дай повод!
Я положил руку на приклад ружья. Сержант Толлман, с его кривой усмешкой, мне никогда не нравился.
— Проваливай, Джонни, — бригадир Пауэлл добродушно осклабился. — Нам нужно эти посудины разгрузить еще до темноты!
Паромщики на берегу реки скучали без дела. Увидев нашу группу, они слегка оживились, и без задержки принялись за погрузку лошадей.
— Что, совсем нет работы? — спросил я пожилого мужчину в потрепанной солдатской куртке и помятой шляпе.
— Да кто в своем уме захочет переться на тот берег? — паромщик пожал плечами. — Кроме вас еще ожидается дилижанс до Фри-Сити, вот и вся работа на сегодня.
— А с того берега, люди все еще бегут? — я помог завести на паром Маленькую Стрелу. Коню наша затея совсем не понравилась. Он настороженно осматривался по сторонам, и тревожно прядал ушами.
— Тише, мой хороший, — паромщик нежно похлопал моего скакуна по шее. — Не бойся…
Заперев лошадей в загоне, мужичок сдвинул шляпу на затылок и покачал головой.
— Поначалу мы работали день и ночь, перевозя беженцев. Такая тут была кутерьма, вспомнить страшно! — я заметил, что все паромщики были вооружены револьверами, а в оружейных ящиках стояли готовые к бою ружья. — Потом, постепенно, беженцев становилось все меньше и меньше, пока поток совсем не иссяк.
Паромщик кивнул в сторону противоположного берега.
— Там, наверно, уже совсем белых не осталось, — вздохнул он. — Если, конечно, не считать сброда из Фри-Сити!
— Да ладно тебе, — к нам подошел другой паромщик. — Благодаря этому «сброду» мы все еще при деле!
Мистер Конноли расплатился за проезд и присоединился к нам с Шеймусом.
— Придется еще полчаса обождать, — сказал он раздраженно. — Дилижанс «Армор энд Ганз» опять задерживается!
Шеймус, который еще не успел окончательно протрезветь, обмахивался своим Стетсоном, крепко вцепившись свободной рукой в деревянные перила.
— Ты это… И вправду подстрелил генерала Мэнсфилда при Энтитеме? — толстяк смущенно пригладил свои жиденькие волосы рукавом, и нахлобучил шляпу на голову, по самые брови.
— Ты веришь, всему, что рассказал полковник? — я усмехнулся и покачал головой.
— А ты веришь? — Шеймус подозрительно прищурился.
— Ни одному слову, — сказал я.
Ирландец тихонько выдохнул, и свесился через перила, вглядываясь в мутную желтую воду.
— Во Фри-Сити ты можешь услышать обо мне еще много разного, — пробормотал он. — Хочу тебя, однако, заверить, что я не участвовал в резне при Волчьем ручье…
У меня внутри мгновенно все словно льдом покрылось, а волосы на голове встали дыбом! У Волчьего ручья была большая зимняя стоянка шайенов!
— Какая резня? — прошептал я, стараясь сохранять самообладание. — Я об этом ничего не слышал.
— Еще услышишь, — пообещал Шеймус. — Знай одно, меня тогда не было с генералом Кастером!
— Какая резня? — повторил я, чувствуя, что готов сорваться в любой момент. — Меня совершенно не волнует, был ты с Кастером или нет!
Мистер Конноли хмыкнул.
— Прошлой зимой армия напала на лагерь шайенов, — ответил он за Шеймуса. — В лагере не было воинов, только женщины и дети. Говорят, что военные перебили их всех.
Шеймус обернулся, лицо у него было мрачное, а изо рта невыносимо смердело перегаром.
— Они сначала накрыли стоянку огнем артиллерии, а потом устроили кавалерийскую атаку, — сказал он. — Кастер не знал, что в лагере нет воинов, они как раз ушли накануне…
Дневной свет разом померк у меня в глазах. Дыхание стало частым, а кровь загремела в ушах как паровые молоты.
Волчий ручей был мне знаком до последнего камушка, до последней веточки! Я мог представить его себе в мельчайших подробностях даже спустя много лет!
Представить разоренный лагерь, заваленный трупами, и с замерзающими на морозе лужами крови, мне тоже не представляло особого труда!
— Армия одновременно ударила по лагерям команчей, сиу, апачей, кайова и чероки, — сказал Шеймус. — Во всех лагерях были только женщины и дети…
Новая волна черного ужаса нахлынула на меня, заполняя собою каждую кость и каждую мышцу в моем теле.
Я задрожал, и вцепился в деревянные перила с такой силой, что ограждение затрещало.
— И вы надеетесь теперь заключить с индейцами мир? — пробормотал я.
— Ни на что мы не надеемся, — вздохнул Шеймус. — Знай только одно, я в этом не участвовал!
— Зато во Фри-Сити ты наверняка встретишь многих из тех, кто приложил к этому руку! — сказал мистер Конноли, сжимая мое плечо. — Сброд со всех пограничных территорий собрался в этом городишке.